А все, что умел делать Дин, – производить подсчеты у себя в голове и выдавать точное время, не взглянув на часы.
– Просто предложи ей прогуляться, – внушал ему Джон. – Я знаю, что ты ей нравишься. Кроме того, что плохого может из этого получиться?
Она может поднять меня на смех, позвать друзей и поднять меня на смех еще раз, повесить мою фотографию на фонарь, чтобы весь город поднял меня на смех. И наконец, что самое плохое, она может сказать «нет».
Все же в предпоследнюю субботу Дин почти сделал это, почти набрался смелости. Но… «Джуди, погуляешь со мной как-нибудь?» – слова прилипли к его языку, как роса к цветочному лепестку.
Но потом в зал вошел Уайти Доббс.
– Как клеится, Джимми Дин? – спросил он и рассмеялся, причем у Дина по коже побежали мурашки.
Момент был упущен, как детский воздушный шарик, улетающий из цепких рук малыша.
Как клеится, Джимми Дин?
Всегда одна и та же глупая шутка. Но Дин рассмеялся, как всегда. Уайти Доббс относился к таким людям, столкнувшись с которыми вы были рады просто тому, что остались целыми и невредимыми.
В понедельник и вторник Джуди не появилась в школе. А когда в среду он увидел ее в кафе, она была какая-то подавленная, старалась не смотреть в глаза. Теперь у Дина сосало под ложечкой от ощущения, что он упустил свой единственный шанс. Отчаяние подкатывало к горлу.
В прошлую субботу она вообще не пришла.
Его единственный шанс был упущен из-за пустяка, из-за Уайти Доббса.
Как клеится, Джимми Дин?
Уайти Доббс. Дело было не только в ноже и всяких слухах и даже не в его седых волосах. В том, как он передвигался, как держался, как смотрел своими темными, глубокими глазами – окнами в саму преисподнюю.
Страх.
Дин испытал настоящий страх в тот вечер, хотя с трудом бы мог сказать, почему.
Как клеится, Джимми Дин?
20.00
«Смена Джуди кончилась», – подумал Дин.
Касса снова зазвенела.
– Ага! – раздался победный крик менеджера. – Работает…
И теперь, возвращаясь мыслями к той субботе, Дин ощутил тревожный холод. Доббс тогда сидел в заведении долго, почти до закрытия. Когда он уходил, Дин произнес прощание для завсегдатаев: «Еще увидимся».
Но Доббс, вместо обычного «До скорого», ухмыльнулся, и эта усмешка была леденящей. Он облокотился о стойку, придвинувшись так близко к Дину, что тот чувствовал, как от него разит спиртным, и глумливо прошептал: «Девяносто девять Эйнштейн».
Девяносто девять Эйнштейн?
Что, черт возьми, это означало?
Чушь какая-то.
Потом Доббс откинул голову и расхохотался безобразным, визгливым гоготаньем, напомнив Дину рассерженных кладбищенских ворон.
