Как бы там другие ни считали, Дин знал правду. Поэтому никогда не уставал улыбаться, слыша это название.
– Натан прав, – сказал Клайд. Он поднял руку и растопырил пальцы. – Великолепная пятерка все еще жива. Великолепная четверка уже ничто.
Дин расслабился:
– Ты говоришь, как Уайти Доббс.
Улыбка Клайда увяла. Натан нервно дернулся на своем месте. Джон Эванс уставился в пространство отсутствующим взглядом, затем сказал:
– Смешно, что именно сейчас ты упомянул Доббса. Уайти Доббс?
Девяносто девять Эйнштейн.
– Мы похоронили его на вершине холма сегодня вечером, – спокойно сказал Джон.
Мистер Двайер опустил корзинку с нарезанным картофелем в разогретое масло. Раздалось шипение, как будто потревожили клубок змей.
Джина Блэкмор умирала. Этот факт был так же очевиден, как жесткий холодный пол под ее спиной, как падающий дождь на улице. Кровь не остановится. Джина пыталась позвать на помощь, но телефонная линия испортилась.
Буря.
Может быть, соседи? Она пробралась к входной двери, но бессильно упала в проходе. Дождь плескался снаружи, ударяя в стекло.
Перед ее глазами было небо, испещренное венами молний поверх черных, тучных облаков.
Буря и кровь, и немощь. Все смешалось. Каким-то непостижимым образом.
Умереть от потери крови здесь, в моем собственном доме. Боже, Джо же сойдет с ума!
Муж работал в ночную смену и не должен был вернуться раньше полуночи. «Сколько крови натечет к тому времени?» – подумала она.
Ее мысли становились все более несвязными и прерывистыми.
– Мамочка?
Тоненький тихий голосок привлек ее внимание. Она попыталась повернуть голову, но не смогла.
– Пайпер? – произнесла Джина, даже не понимая, действительно ли она говорила или только мысленно.
Пайпер, ее четырехлетняя дочка, давно должна была спать в кровати невинным сном младенца.
– Мамочка, что случилось?
Белые зубцы молний озарили лицо Джины, небеса ревели, как раненый зверь. Что-то прикоснулось к ее затылку, тоненькие пальчики перебирали волосы.
– Мамочка больна?
– Пайпер. Нет, дорогая, возвращайся в постель, – Джина захлебнулась собственной кровью.
– Мамочка, вставай.
– Все в порядке, дорогая, иди, спи. Мамочка просто отдыхает.
– Я боюсь.
– Это всего лишь буря… – она с трудом выталкивала слова из горла. – Не бойся.
– Я не боюсь бури, – сказала Пайпер, вставая между лежащей матерью и открытой дверью.
Сверкнула молния. Джина увидела дрожащий силуэт дочери.
– Боюсь, что-то плохое, – сказала Пайпер, поворачиваясь лицом к матери.
