Провинциальная хроника начала осени | страница 6



- Чем убили тех двоих? - спросил Гилл.

- Метательными ножами спартанской работы. Добивали дубинками. Места попадания ножей - два в человека и три в кентавра - свидетельствуют, что применили ножи опытные люди, весьма даже, вероятно, принадлежащие к чьей-то тайной службе. - Гамма помолчал и добавил: - Похоже, к ним просто боялись подойти близко - микенец настоящий бык, а силища кентавров известна. У меня все.

- Ну что же, - сказал Гилл. - Кентавр, прибывший в Афины самое позднее вчера вечером, и неизвестно когда прибывший микенец - а может, и не микенец все же - убиты шайкой умелых и опытных ребят, заявившихся неизвестно откуда. Спартанские кинжалы необязательно свидетельствуют о Спарте. Похищена сумка неизвестно с чем - во всяком случае, не с деньгами или драгоценностями. Может быть, того, что требовалось нападавшим, в сумке и не оказалось. Ну что же, перед нами не лабиринт. Альфа еще раз исследует материалы по соседним тайным службам. Бета со своими людьми прочешет все притоны и потрясет всех осведомителей. Гамма - все, что касается кентавров. Дельта - связаться с нашими агентами за пределами Аттики. Эпсилон остается при мне. Положения "Заговор против интересов царя и Аттики" я пока не усматриваю. Все.

Он опустил голову и, как обычно в такие минуты, бездумно играл маленькой бронзовой ящерицей, талисманом. Дело находилось в самой паскудной стадии: докладывать Тезею не то что о первых предпринятых шагах, но хотя бы о своих предварительных соображениях совершенно не-чего.

- Пойдем посмотрим на трупы, - поднялся он.

- Я послал за Стариком, - сказал Эпсилон. - На всякий случай. Этот микенец... То ли впечатление, то ли предчувствие... Словом, странное чувство.

Первый раз на памяти Гилла Эпсилон испытывал "странные чувства" и говорил так неуверенно. В Гилле шевельнулась какая-то противная неуверенность, хотя и не страх, совсем не страх. Он был умен, тверд и храбр, он был Дориец Гилл, самый молодой начальник тайной службы во всей Элладе за всю ее историю, и он отогнал смутную тревогу. Прошел в известный совсем уж немногим закоулок огромного дворца, сопровождаемый сыщиком Эпсилоном, который, казалось временами, вовсе не отбрасывал тени.

- Молодец, что догадался послать за Стариком, - сказал Гилл.

Старик, собственно говоря, был прежде всего достопримечательностью. В свое время он так и не стал толковым работником тайной службы, и ученого из него не получилось, аэда не вышло, как солдат он тоже не состоялся. Но неоспоримым его достоинством была прямо-таки нечеловеческой глубины память. Колоссальные свои знания он не умел ни к чему применить, но другим как нельзя более кстати оказывались иногда его знания и воспоминания о людях, делах, событиях, кознях, битвах, путешествиях и далеких землях.