Провинциальная хроника начала осени | страница 33
Вопрос был неожиданным и застал врасплох. Видимо, понимая это, Тезей терпеливо ждал.
- Наверное, я не смогу ответить, - сказал Майон. - Просто не знаю. Одно время я думал, что живу лишь для того, чтобы волны, и ветер, и море, и слова становились стихами. Но теперь кажется - нужно что-то еще. Почему ты спрашиваешь?
- Гадаю, чего ждать от вас и на что вы окажетесь способны, новое поколение. Люди слишком молоды, Майон, человечество сотворено Прометеем совсем недавно. Многое мы нащупываем, словно бродя в тумане. Наша жизнь, как и мы сами, напоминает глиняную амфору, уже вылепленную, но еще не обожженную в печи и не покрытую красками. Человечество еще не вышло из детства, мы создаем мир, а он создает нас. А я, как ни крути, все же был одним из гончаров. Наверняка я сделал много ошибок. Но и добился кое-чего. И теперь вглядываюсь в лица тех, кто приходит нам на смену: на что вы способны, чего от вас ожидать?
- Знаешь, это похоже...
- Ну, договаривай, не бойся. На завещание, верно? Кто знает, как все обстоит. Ну, иди.
Лишь на лестнице Майон сообразил, что никак не может уразуметь, для чего, собственно, Тезей его позвал. И почему говорил так, словно собрался покинуть мир в ближайшие дни.
Он спускался по лестнице, а там, где лестница кончалась и переходила в широкую мощеную дорожку, стоял Гилл, прямой, как лезвие кинжала.
- О чем вы говорили? - спросил он резко.
- О Елене, о Трое, о разных вещах, - сказал Майон. - Послушай, ты знаешь его лучше. Он не болен?
- Что ты имеешь в виду?
- То ли он болен, то ли смертельно устал. - Майон подумал и решился, все-таки это был старый друг, школьный товарищ. - Дориец, можешь ты хотя бы намекнуть, что происходит? Я ощущаю что-то, но не могу понять, что.
- Подожди. - Гилл крепко взял его за локоть и повел в глубь огромного сада, мимо фонтанов, клумб, колоннад, аккуратно подстриженных кустов. Они сворачивали на какие-то полузаросшие дорожки, несколько раз проходили мимо неприметных людей, делавших Гиллу знаки. Вышли к глубокому гроту, увитому виноградом.
- Вот теперь можно не бояться, что подслушивают, - сказал Гилл. - Так вот, Майон, все началось с убийства на морском берегу.
7. НА ОЛИМПЕ ВСЕ ЛЮБЯТ ДРУГ ДРУГА
Когда перевалило за полночь, Майону показалось, что кто-то осторожно, но настойчиво потряхивает его за плечо, и он проснулся, широко открыл глаза, привыкая к темноте и проступающим из нее очертаниям комнаты.
Он моргнул, зажмурился, потряс головой и снова открыл глаза, но видение не исчезало - два бледно-зеленых огня сияли над столом холодным гнилушечьим светом, смотрели прямо на него. Развернулись крылья, мягкое дуновение воздуха коснулось кожи, сова бесшумно пролетела по комнате, уселась в изножье постели и не мигая смотрела ему в глаза. Сначала Майон вспомнил, что совы залетают только в пустые, брошенные дома, потом вспомнил, кому принадлежат и чьим покровительством пользуются эти птицы, символы мудрости и хозяева ночи. Сон отлетел, пришло любопытство и осознание необычности всего происходящего.