Он вошел, поклонился не без волнения: он уважал и любил этого человека - победителя Минотавра, реформатора и государственного мужа, спутника Геракла в походах, удальца, когда-то похитившего, а потом благородно отпустившего совсем еще юную Елену Прекрасную; спустившегося некогда в Аид и дерзко объявившего владыке подземного царства, что пришел ни более ни менее как похитить его жену (после чего несколько лет томившегося в Аиде в заточении). Словом, жизнь Тезея была насыщенной и бурной, дававшей пищу для ума и тем, кто оценивал его деятельность как воина и созидателя, и романтически настроенным юнцам, уважавшим бесшабашность и молодечество, и творческим людям - как исходный материал. Жизнь его, безусловно, была небезгрешна, но Майон знал от астрономов, что и на солнце есть пятна, а от философов - что идеала не существует.
А вот старик, сидевший рядом с Тезеем как равный, был Майону незнаком: старик с широким добрым лицом, совершенно седой, но чернобровый, с синими ясными глазами.
- Вот это и есть наш аэд Майон, - сказал Тезей, ответив на приветствие. - Многое обещает.
- Что ж, многое обещать - привилегия молодости, - сказал незнакомец. Конечно, не все обещания впоследствии сбываются, но в отношении этого юноши ты прав, я читал все, что им написано. Майон, я - Нестор, царь Пилоса. Слышал о таком?
Майон молча поклонился, не было нужды напрягать память - Нестор Многомудрый, мозг и дух Троянской войны, организатор и вдохновитель, наряду с полководцами разделивший триумф.
- Слышал, - утвердительно сказал Нестор. - Да, были времена. А остался скучноватый старик. Я узнал, Майон, что ты собираешься писать о Троянской войне. Благородное стремление, ибо...
Он говорил и говорил, повторял затертые фразы из школьного курса истории - об извечных подлости и коварстве троянцев, десятилетиями навлекавших на себя справедливый гнев ближних и дальних соседей, о злодейском похищении Елены беспутным Парисом, об уме Агамемнона, о героизме Ахилла и других храбрецов, о хитроумии Одиссея и его деревянном коне. Все это Майон слышал не единожды, и ему было скучно - уж Нестор-то, дух и мозг осады Трои, стоявший у истоков, видевший все и всех собственными глазами, мог бы рассказать об этом и гораздо интереснее. Неужели такова злая сила старости, превратившей Многомудрого в занудливого старца? Он был рад, что Нестор наконец замолчал.
- Все это я знаю, - сказал он осторожно, боясь показаться невежливым.
