Невыносимо было смотреть, слушать и ничего не делать. Майон рванулся от удерживавшей его Ниды, но Менестея уже не было на постаменте - он кубарем полетел вниз от толчка кулаком в спину, и его едва успели подхватить злобно заоравшие "гарпии", а на его месте уже стоял Мидакрит, моряк, сражавшийся под Троей, и гремел:
- Уж кому и знать о войне, так это досточтимому Менестею, всю жизнь провоевавшему с кухарками в своей усадьбе... А я там был, слышите? Мы там были и уходили туда, как на прогулку, проучить коварных дикарей и вернуться со славой. Только не нашли мы там дикарей и десять лет копошились под стенами в крови, подлости и грязи только потому, что кому-то было мало уже нахапанного. И мне эта статуя нравится, слышите вы? В ней - плач времени и века. Я вижу лица тех, кто был тогда со мной рядом, Кратес, ты что молчишь? Милен, может быть, не ты в свое время требовал снять осаду и убраться на все четыре стороны? Вы что, забыли?
Камень ударил его в лицо, и он пошатнулся.
- Бейте осквернителей вашей славы! - вопил Менестей.
Все смешалось. "Гарпии" тащили Мидакрита с постамента, и он, хрипя, обрушивал здоровенный кулак на их головы, названные им по именам соратники пробились к нему на помощь, драки вспыхнули в нескольких местах, со всех сторон неслись крики, ругань и плач, многие дрались, поддавшись общему накалу страстей, не зная, с кем дерутся и за что, многие бессмысленно бежали, сталкиваясь и опрокидывая друг друга, с единственным желанием выбраться с площади. Майону удалось сбросить руки Ниды, и он устремился в гущу свалки, точными ударами расшвыривая "гарпий", прорываясь к Менестею. Что-то свистнуло сзади, скользнуло по голове, искры посыпались из глаз, Майон зашатался, потеряв на миг равновесие, но со всех сторон надвигались злобные рожи, медные гарпии смыкались, и он продолжал молотить кулаками, собрав все силы, потому что упасть значило погибнуть. Хорошо, что в такой толчее "гарпии" не могли пустить в ход кинжалы и дубинки. Он бил и бил, пока остро пахнущий потом круп лошади не заслонил от него противников. Только тогда он опустил руки, расчетливо переводя дыхание и расслабив мышцы. Огляделся.
Стражники рассекали толпу на кучки, бросив коней в самые яростные очаги драки, вытесняя людей с площади. Мимо проскакал Гилл, что-то крича. Как ни удивительно, затоптанных и убитых не было, хотя там и сям люди едва поднимались с каменных плит, охая и ощупывая себя. Майон ощутил боль за ухом, но потрогать место ушиба не смог, пальцы сами отдернулись, едва коснувшись горячего и влажного, на них была кровь. На стадионах он не раз расшибался в кровь, но тут было совсем другое ощущение.
