Стук деревянных сандалий-гэта Такуана постепенно затих. Монах ушел. Такэдзо уже не плакал. Следуя наставлению монаха, он закрыл глаза. В нем свершалось таинство великого пробуждения. Такэдзо забыл обо всем. Ушли мысли о жизни и смерти, мириады звезд мирно светили в ночи, и легкий ветерок пробегал по ветвям. Такэдзо продрог.
Вскоре ему показалось, что кто-то подошел к дереву, обхватил ствол и отчаянно, но безуспешно пытался вскарабкаться на дерево и дотянуться до нижней ветви. Такэдзо слышал, как каждая попытка заканчивалась сползанием вниз. Он слышал шорох падающей коры и понимал, что руки у неизвестного ободраны сильнее, чем ствол дерева. Кто-то невидимый упрямо карабкался вверх, пока не дотянулся до нижней ветви, а потом легко добрался до ветви, к которой был привязан Такэдзо, совершенно выбившись из сил. Прерывистый голос прошептал его имя.
Такэдзо с трудом разомкнул веки и увидел перед собой измученное лицо с лихорадочно блестящими глазами.
– Это я. – Слова прозвучали как-то по-детски.
– Оцу?
– Да. Бежим, Такэдзо. Я слышала твою мольбу о желании жить.
– Бежать? Ты меня развяжешь? Освободишь?
– Да. Я не могу оставаться в этой деревне. Сама мысль страшит меня. У меня свои причины. Хочу покинуть это жестокое место. Я тебе помогу, Такэдзо. Мы спасем друг друга.
На Оцу уже был дорожный костюм, все ее имущество было в маленькой котомке, свисавшей с плеча.
– Режь веревку! Быстрее! Чего ты ждешь!
– Сейчас!
Оцу достала короткий кинжал и одним ударом разрезала путы пленника. Прошло несколько минут, прежде чем в онемевшем теле снова побежала кровь. Такэдзо, пытаясь повернуться, не удержался и полетел вниз, увлекая за собой Оцу. Два тела, цепляясь за ветки, перевернулись в воздухе и грохнулись на землю.
Такэдзо поднялся. Он стоял твердо, несмотря на падение с девятиметровой высоты и невероятную слабость. Оцу пыталась встать, корчась от боли. Такэдзо помог ей подняться.
– Ничего не сломала?
– Понятия не имею, но думаю, что идти смогу, – простонала Оцу.
– Ветки смягчили падение, надеюсь, руки-ноги у тебя целы.
– А ты как?
– Нормально. – Такэдзо помедлил секунду, затем выдохнул. – Я действительно жив!
– Конечно.
– Не совсем «конечно».
– Пойдем скорее. Нам несдобровать, если нас увидят.
Оцу, хромая, пошла вперед, Такэдзо за ней… молча и медленно, как два кузнечика, прихваченных осенним заморозком.
Они спешили уйти подальше, ковыляя в полной тишине. Безмолвие нарушила Оцу:
– Смотри, над Харимой занимается заря.
