– Простите, – возразил монах, – если говорить начистоту, то Матахати – человек заурядный. Не лучше ли объявить наследником вашего зятя и передать ему благородную фамилию Хонъидэн?
– Как ты смеешь так говорить? – опешила надменная старуха и вдруг разрыдалась. – Мне нет дела до твоего мнения. Никто его не понимает. Он не плохой, он мое дитя!
Старуху снова охватила злоба.
– Он сбил Матахати с толку, сделал шалопаем вроде себя! – завопила она, указывая на Такэдзо. – Я имею право с ним расквитаться!
Обращаясь к толпе, Осуги крикнула:
– Разрешите мне решить судьбу Такэдзо! Я знаю, что с ним делать.
Чей-то сердитый голос из задних рядов заставил старуху замолчать.
Толпа раздвинулась, словно по ней пробежала трещина, и Чахлая Борода быстро прошагал к галерее храма, кипя от гнева.
– Что здесь происходит? Что за балаган? Все вон! Марш на работу! Все по домам!
Толпа колыхнулась, но никто не торопился уходить.
– Вы что, оглохли! Все по домам! Чего ждете?
Самурай грозно наступал на толпу, сжимая эфес меча. Первый ряд попятился в испуге.
– Стойте! – закричал Такуан. – Добрым людям нет нужды уходить. Я собрал их, чтобы обсудить участь Такэдзо.
– Молчать! – скомандовал самурай. – Тебя никто не спрашивает. Посмотрев на Такуана, Осуги и толпу, самурай загремел:
– Симмэн Такэдзо совершил тяжкие преступления против законов провинции. Он бежал с поля боя в Сэкигахаре. Чернь не имеет права определять ему наказание. Преступника надлежит выдать властям.
– Неправда, – покачал головой Такуан. Предваряя возражение Чахлой Бороды, монах предостерегающе поднял палец. – Мы договаривались о другом.
Честь самурая оказалась под угрозой.
– Такуан, ты получишь денежное вознаграждение от правительства за поимку Такэдзо. Как официальный представитель князя Тэрумасы, я принимаю задержанного под свою ответственность. Пусть его судьба вас больше не тревожит. Забудьте о нем!
Такуан рассмеялся, не затрудняя себя ответом. Его распирало от хохота.
– Ты слишком развеселился, монах! – сурово промолвил самурай. – Что смешного? Шутки в сторону!
Самурай шипел и брызгал слюной, как кипяший чайник.
– Развеселился? – переспросил Такуан, продолжая смеяться. – Смотри, Чахлая Борода! Не собираешься ли ты отказаться от честного слова и нарушить уговор? Тогда я немедленно отпускаю Такэдзо на волю. Предупреждаю!
Толпа ахнула. Люди попятились назад.
– Согласен? – спросил Такуан, обращаясь к самураю, и потянулся к веревке, которая связывала Такэдзо.
