Как только отзвучал финальный аккорд, я громко заорал, а потом вскочил на сцену и ринулся кРоссу, похожий, как я надеялся, на пьяного фаната-переростка, желающего запечатлеть поцелуй в знаменитую щеку. На самом деле, я кричал – точнее, вопил – ему:
– Ради Бога, пожалуйста, возьми меня с собой в гримерку!.. Я все объясню!
И Росс, кего чести, ни секунды не колебался, просто обнял меня, помахал толпе, и мы ушли за сцену.
– Слушай! – на грани паники выдохнул я. – Ты должен мне помочь!
– Да, – ответил он, – один момент.
Потом, сохраняя почти сверхъестественное спокойствие – только позже я подумал, что он, наверное, так ине отказался от своей привычки глотать горстями транквилизаторы перед любым выступлением, – Росс обнял своих бэк-вокалистов и сказал, что подойдет к ним в зеленую комнату через минуту. Затем открыл дверь с надписью «Менеджер».
Когда мы вошли внутрь, Росс запер дверь иуселся на стол. Я же начал мерить шагами комнату.
– Джефф, что происходит?
– Здесь те двое, что пытались убить меня. И, полагаю, твой менеджер с ними знаком.
– Я так не думаю, – возразил Росс. – Что-то происходит, я точно знаю, но не думаю, что за этим стоит Этеридж. Только вот дерьмо, я теперь ни в чем не уверен. Ты знаешь, что он продавал наркоту?
Я кивнул.
– О'кей. Слушай, знаю, он всегда мог достать все, что хотел или что хотел я. Но когда мы подписывали счета, все менялось. Знаешь, что лейбл покупает тебе наркотики? Правда. В счетах указываются «цветы и шампанское». Очень мило. В общем, думаю, Этеридж заключил с компанией какую-то сделку. Он снабжал лейбл тем, что им было нужно. Преимущественно кокой. Записывающиелейблы любят коку, думают, что на ней держатся все таланты. Но коку доставляли чертовски долго, а каждый хотел попробовать. Поэтому он начал покупать все больше и больше и, думаю, в итоге просто съехал с катушек. В общем, взгляни на это.
В дальнем конце офиса оказалась еще одна дверь, ведущая в маленькую комнатку, куда втиснули кушетку, стол и умывальник. На кушетке лежал Этеридж, глядя впотолок, на его лице блуждало то выражение, которое я за последние месяцы привык видеть на лице Мака. Он был похож на обколотого богомола.
– Помнишь меня? – спросил я, готовый ударить его, воодушевленный видом кого-то, кто значительно слабее, чем я.
– Ты, – бездумно пробормотал он, – сраный чертов шантажист.
– Верно, сраный чертов шантажист, чьего друга ты убил.
– Нет, – ответил он, – это не я. Минто, Чарли Минто. Он психопат. Кажется, будто он не такой, как они все. Так и есть. Он гораздо хуже.
