– И кроме того, если ты откажешься от пари, то и наказание будет двойным. Ты меня удивляешь, я думала, что поезд давно ушел, а он катится назад. Да, кстати, а что тебе выпало сделать? Надя, ты слышишь меня? Алло!
– Мне тут пришла в голову одна мысль, – сказала Надя. – Ты узнаешь, что мне выпало, когда я добуду доказательства. Значит, обед во вторник, как обычно.
Она тихо положила трубку на место.
– Любопытно, да и стимул отличный, – пробормотала Надя вполголоса, – подцепить юношу в моем возрасте.
Ее никто не слышал. Она тихо катила по пустынной набережной в своем красном спортивном «эм-джи». Необычный для июня послеполуденный дождик окутал туманом ряды деревьев. С реки донесся гудок буксира. Изумрудно-зеленый дождевик сполз с ее затянутых в чулки колен, когда она переключала скорости.
Юноша, почти мальчик, шагал вниз по тротуару прямо перед ней.
«У него такая чистая кожа! – поразилась Надя. – И он такой стройный!»
Ему не больше четырнадцати, ну пятнадцати. Мальчик споткнулся. Он остановился, нагнулся и принялся завязывать шнурки на одном из потертых солдатских ботинок. Капли дождя блестели в его рыжих волосах, затянутых в хвост черной тесемкой, чтобы не закрывали глаза. Пятна воды темнели на черной майке без рукавов, обтягивавшей его широкую спину. Плечи юноши были усыпаны веснушками. Сзади майка вылезла из драных черных джинсов. Под ней виднелось бледное тело. Он поднял глаза, когда Надя медленно скользила вдоль тротуара.
Его взгляд оценивающе прошелся по сверкающей красной полировке ее «эм-джи», скользнул по классическим обводам крыльев, затем перешел на водителя и вдруг… стал совершенно отсутствующим.
Он завязал узелок, выпрямился и вприпрыжку понесся вниз по набережной.
Надя выругалась.
Три легковушки и такси возмущенно загудели, когда она резко развернула «эм-джи», пересекла встречную полосу, пулей рванула в боковую улочку и, заскрежетав тормозами, остановилась, забравшись двумя колесами на тротуар, перед серым зданием сплошь из стекла и бетона.
Она уставилась невидящими от злости глазами в бетонные ступени входной лестницы. Закрытые стеклянные двери, исполосованные струями дождя. За ними увешанные серыми досками стены с приколотыми на них университетскими объявлениями. Юноши и девушки, бесцельно толпящиеся в холле.
«Черт бы его побрал, он даже не взглянул на меня! Он не прав!»
Небо темнело над покрытыми пятнами копоти стенами лондонского колледжа. Юноши в драных джинсах или камуфляжных брюках, в майках с рисунками проходили внутрь с редким самообладанием. Ни один не взглянул на нее из-за стеклянных дверей. Даже дежурный вахтер не удостоил ее взглядом.
