– Одно время я был, а может быть, просто воображал себя этаким «прожигателем жизни». Я вращался среди малопочтенных лондонских молодых джентльменов, и моя семья потеряла всякую надежду увидеть меня когда-нибудь респектабельным человеком, – сказал он. – Поэтому мои родные ничуть не огорчились, узнав, что я подписал с вами контракт. Впрочем, увидь они меня сейчас, – добавил он и, хохотнув, покачал головой, – навсегда отреклись бы, я думаю, от собственного сына, ибо люди они порядочные и почтенные.
Данте взглянул в упор на своего суперкарго, снова отметив его чрезмерную скромность. Главный его недостаток, если таковой и был, заключался в том, что он недооценивал себя и, уж во всяком случае, никогда не распространялся о своих достоинствах. И еще Данте знал, что если и есть человек, которому он может доверить свою жизнь, то это Аластер Марлоу.
Под его изучающим взглядом суперкарго почувствовал себя неловко. О чем, любопытно, думает капитан? Аластер Марлоу нетерпеливо провел рукой по своим каштановым, пронизанным солнечными лучами кудрям. Хотя он и был знаком с Данте Лейтоном вот уже девять лет, он понимал его так же плохо, как и в тот первый день, когда Данте спас его от весьма настойчивых вербовщиков. Даже английский джентльмен, а в 1761 году Аластер еще считал себя джентльменом, не был свободен от призыва, когда было приказано заполнить все вакансии в королевском флоте здоровыми и сильными молодыми людьми, хотят они того или нет. Разумеется, служить он не хотел. Аластер хорошо помнил, как боцман огрел его дубинкой по голове. Удар был так силен, что он повалился на колени. При этом его тонкие шелковые чулки оказались порванными, а атласные бриджи – заляпанными жидкой грязью. Он хорошо помнил и то, с каким изумлением и страхом поднялся на ноги. Стоял, покачиваясь, как налакавшийся матрос, держась за болезненно гудящую голову, и тут его вновь повалила на колени чья-то могучая рука. Помнил он и как потешались над ним вербовщики, когда его повели, как ягненка на убой, , по тесным булыжным улочкам Портсмута.
Неизвестно, дожил ли бы он до этого дня, если бы тогда в Портсмут не зашел «Морской дракон» и перед изумленными вербовщиками, как сам дьявол, не предстал собственной персоной Данте Лейтон. Напрягая глаза, в которых все пылало после полученного удара, Апастер смутно различал преграждавшую им путь высокую фигуру. В мерцающем свете факела, который держал один из матросов, темная, в накидке с капюшоном фигура капитана казапась почти фантастической, а тут сше заморосил мелкий дождь и факел заискрился, от него повалил легкий дымок, что еще более усиливало впечатление сверхъестественности. Все последующее запечатлелось в памяти Аластера, как видение из ада. Засверкали шпаги, громко прозвучал пистолетный выстрел, вес кругом окутал стойкий запах серы. Из-за спины Данте Лейтона выдвинулся некий человечек; в одной руке он держал пистолет со взведенным курком. То был Хаустон Керби, странный коротышка-стюард, с которым Аластеру суждено было скоро познакомиться.
