– Ты новенький, – заметила она, разглядывая меня сквозь ресницы. – Как тебя зовут?
– Дэн… мисс, – сказал я, вдруг поняв, что не имею ни малейшего представления, к какой форме обращения привыкла графская дочь. Инструкции Уолли не распространялись так далеко.
– Вот как… тогда помоги мне сесть.
Я послушно встал рядом с ней, наклонившись, чтобы помочь, мо она вдруг провела рукой по моей голове и шее и зажала в пальцах мочку правого уха. Ногти у нее были острые. В широко открытых глазах я увидел вызов. Я уставился в противоположную сторону. Поскольку я молчал и не двигался, она в конце концов хихикнула, отпустила меня и натянула перчатку. Я подсадил ее в седло, она нагнулась за поводьями, и ее пушистые ресницы затрепетали возле моего лица.
– А ты лакомый кусочек, правда, малыш Дэнни? – сказала она. – У тебя такие славные темные глаза.
Мне не пришел в голову ответ, который соответствовал бы моему положению. Она засмеялась, тронула ногами бока лошади и поехала прочь через двор. Ее сестра, садившаяся на лошадь, которую держал Гритс, казалась с расстояния двадцати ярдов и при слабом освещении гораздо более светловолосой, но почти столь же красивой. Господи, помоги Октоберу, подумал я, если ему надо присматривать за двумя такими созданиями!
Я развернулся, чтобы пойти за Спаркинг Плагом, и увидел рядом с собой восемнадцатилетнего сына Октобера. Он был очень похож на отца, но его фигура еще не была такой же плотной, а манера себя вести – столь же непринужденно властной.
– Не стоит обращать особого внимания на мою сестру, – произнес он спокойным голосом, в котором звучала скука, оглядев меня с головы до ног. – Она любит дразнить людей.
Он направился к ожидавшей его лошади, а я сообразил, что только что получил предупреждение. Если его сестра так же вызывающе ведет себя с каждым представителем мужского пола, ему приходится их часто делать.
Позабавленный этой мыслью, я вывел Спаркинг Плага, сел в седло, выехал вслед за остальными со двора и направился по дорожке к поросшей вереском равнине. Как всегда в ясное утро, воздух и пейзаж освежали и приводили в прекрасное расположение духа. Солнце было еще легким намеком далеко за горизонтом, и казалось, что мир только что родился. Я смотрел на темные силуэты лошадей, огибавших холм впереди меня, на белые плюмажи пара, вырывающиеся из их ноздрей в морозном воздухе. Когда сверкающий ободок солнца превратился в светящийся шар, краски вдруг приобрели свежесть и яркость – коричневый цвет бегущих рысцой лошадей, яркие полоски вязаных шапочек конюхов и веселые наряды дочерей Октобера.
