Его брата сбил шестнадцатилетний мальчик. Энди умер сразу, и это было единственным утешением: иначе Дэниел остаток жизни жалел бы, что не помчался домой, услышав пожарные машины, и не успел попрощаться.
Мать Дэниела казалась Сильвии удивительно холодной женщиной, вежливой, но сухой. Это подтвердилось после их свадьбы, когда они завели детей. Где были вечные жалобы, что она никогда не видит внуков? И где были слезы и ломание рук, когда Аллегра — такая красивая девочка! — оказалась лесбиянкой, а значит, детей у нее, похоже, не будет?
Сильвия и сама была прохладной, но в общей суматохе ее драматической семьи никто, включая Сильвию, этого пока не заметил. Она, конечно, любила свекровь — воды не замутит, что тут может не нравиться? — но оскорбилась бы сравнению с ней. В день смерти Энди она видела, как мать Дэниела сломалась, будто былинка. Что-то появилось в ее лице и осталось навсегда.
В «Доводах рассудка» умирает ребенок. Джейн Остен упоминает это мимоходом, равнодушно. Мазгроувы, говорит она, «имели несчастье вырастить очень трудного, безнадежного сына и счастье потерять его, прежде чем ему исполнилось двадцать». Дика Мазгроува не любили. Когда он ушел в море, по нему не скучали. Приписанный к судну под командованием капитана Уэнтуорта, он умер неизвестно от чего, и лишь тогда семья о нем пожалела.
Этими родителями героиня Остен, Энн Эллиот, позже восхищается. «Какое благо, — говорит Энн, — молодым людям оказаться в таких руках!»
На дамбе Сильвия попала в пробку; дорога была забита. Она продвигалась дюйм за дюймом. Плохие вещи все-таки случаются. Вот стекло, вот искореженная машина на обочине, левая задняя дверь сложилась почти пополам. Людей уже вытащили бог знает в каком виде. Дальше Сильвия поехала с нормальной скоростью.
Джослин понадобилось пятнадцать минут, чтобы добраться до больницы, еще пять — чтобы найти медсестру из приемного покоя, которая регистрировала Аллегру.
— Вы родственница? — спросила медсестра и очень вежливо разъяснила, что не имеет права сообщать о состоянии Аллегры никому, кроме родственников.
Джослин понимала, что есть правила. Джослин понимала, что бывают исключения из правил. Не для нее лично, а для любого в ее ситуации. Она с равной любезностью описала, какую сцену способна устроить.
— Мне не стыдно, — сказала она. — И я не устала. Ее мать ждет моего звонка.
Медсестра заметила, что Аллегра — еще и название антиаллергена. Это была издевка, и неуместная. Вспоминая потом эту историю, во всех деталях, только уже без страха за Аллегру, Джослин негодовала. Что за бестактность, в таких-то обстоятельствах. А имя, между прочим, красивое. Из Лонгфелло.
