– Стоять! Кто вы? – спросил он меня.
Я указал на болюка-эмини.
– Ты что, не видишь, что вместе с нами солдат падишаха? Он даст тебе ответ.
– Я спросил не его, а тебя!
– Прочь, в сторону!
Я вздыбил лошадь, она сделала прыжок, и мужчина упал на землю. Мохаммед последовал моему примеру, и мы поскакали дальше. Вслед нам сыпали проклятиями арнауты, а башибузук вступил с ними в спор. Нам встретился человек в длинном кафтане и старом платке, обмотанном вокруг головы.
– Ты кто, человек?
– Господин, я ехуди, еврей. Жду твоих приказаний.
– Ты не знаешь, где живет мутеселлим[38], комендант?
– Знаю, господин.
– Тогда веди нас к его сералю[39].
Чем увереннее держишься с людьми на Востоке, тем дружественнее обхождение. Нас провели сквозь целый ряд переулков и базаров, которые произвели на меня впечатление полной заброшенности.
К этой важной пограничной крепости, как оказалось, власти относились очень небрежно. На улицах и в лавках не ощущалось жизни. Нам встречалось очень мало людей, а те, кого мы видели, имели удрученный, болезненный вид.
Сераль явно не заслуживал по своему виду такого названия, а скорее походил на подлаженные руины. Перед входом не было даже стражей. Мы спешились, передали наших лошадей догнавшим нас курду, Халефу и болюку-эмини. Еврей получил подарок. Мы вошли во дворец.
Пройдя по нескольким коридорам, мы наконец заметили человека, который, увидев нас, сменил свою размеренную походку на быстрый бег.
– Кто вы? Чего вам надо? – подбежав к нам, спросил он гневным голосом.
– Приятель, говори со мною иным тоном, иначе я тебе покажу, что такое вежливость. Ты кто такой?
– Я смотритель сераля.
– Можно мне встретиться и поговорить с мутеселлимом?
– Нет.
– Почему? Где он?
– Он выехал.
– Вы хотите мне сказать, что он дома и у него кейф!
– Кто ты такой, что можешь приказать ему, что можно, а чего нельзя делать?
– Никто. Но я хочу посоветовать тебе говорить правду.
– Ты позволяешь себе со мной так говорить? Ты, неверный, как ты смеешь входить в сераль коменданта с собакой?
Он был прав, рядом со мною действительно стояла борзая и наблюдала за нами, всем своим видом давая понять, что она ждет лишь моего кивка, чтобы броситься на турка.
– Поставь стражу у ворот, – ответил я ему, – тогда никто, кому не разрешено входить, не попадет в сераль. Так все-таки когда я могу поговорить с мутеселлимом?
– Ближе к концу дня.
– Хорошо, тогда скажи ему, что я приду к вечеру!
– А если комендант спросит, кто ты?
– Скажи, что я друг мосульского мутасаррыфа.
