Ворота распахнулись, и купец выехал в сопровождении свиты. За спиной одного из всадников сидел Костя.
Снова скрипнула дверь, Влад обернулся. На пороге торчал все тот же стражник.
— Давай, выходи по одному. Только пацаны, — сказал он.
Первым вышел Славка.
Их провели по длинному узкому коридору между хозяйственными постройками. Пришлось ждать, пока стражник не отопрет узкую калитку. Вывели на широкое пустое поле, небрежно огороженное покосившимся плетнем. За хлипкой оградой виднелся лес. На поле ждали горбун Варлам и еще один стражник. Рядом крутилась пара собак, моментально показавших пленникам зубы.
— Пока тэм вас не продал, вы должны отрабатывать свое содержание, — сказал горбун, твердо выговаривая звуки. — Вы обязаны очистить это поле. Камни сюда, — ткнул на один конец поля, — ветки в эту кучу.
Влад посмотрел и еле сдержался, чтобы не присвистнуть. Чего только не валялось: камни, большие и мелкие, засохшие ветки, коряги. Похоже, тут когда-то высилась хлипкая постройка с маленьким садиком. Домик разрушили, деревья повыкорчевывали, и за несколько лет все это рассыпалось, разнеслось по полю. Влад оглянулся на ребят и задержал взгляд на Рике — очень уж у того было надменное лицо, как бы всем не схлопотать из-за него. Рик спросил у Варлама:
— Ты ведь с гор? У тебя их выговор. И ты раб, так?
— Нет, — мягко ответил горбун. — Я вольноотпущенный. Но вы можете звать меня просто Варлам. Мальчик, я не знаю, кем ты был в прошлой жизни, но сейчас ты — раб, и тебе придется с этим смириться. Уйми свой гонор. И помни — Дарл не будет терпеть непослушных.
Рик усмехнулся, выпрямился — хотя Владу казалось, что он и без того натянут как струна — и пошел, прихрамывая, на поле.
— Бежать не пытайтесь, собаки хорошо обучены и не выпустят за изгородь. В полдень вас покормят. Лениться не советую.
Стоявший рядом стражник ухмыльнулся и легонько стукнул плеткой по голенищу.
Влад быстро пошел следом за Риком. Последним сдвинулся с места Алешка.
…Варлам давно ушел, стражники уселись на краю поля, приспособив широкий пень для игры в карты, и изредка поглядывали на ребят. Солнце застыло, чуть не доходя до зенита, и безжалостно давило на макушку. Плечи у Влада ныли, безумно хотелось пить, на зубах скрипела сухая земля. В ободранных пальцах угнездилась боль, горел оцарапанный острой веткой подбородок.
Влад ругался про себя, не решаясь высказываться вслух, вспоминая все выражения, до самых непристойных. Когда одни и те же фразы пошли по третьему кругу, со стороны поместья показались девчонки в сопровождении Варлама.
