— Значит, мы гладиаторы? — Спартак поморщился, наблюдая процесс заполнения стопок и нечаянного орошения икры водкой.
— Гладиаторы мы! — подтвердил Петя, поднимая над столом свой стопарик. — Я — давно, а ты скоро будешь.
— Нам, значит, и мечи положены? — Спартак чокнулся с Петей и, помедлив, следом за ним выпил. С таким выражением, словно не амброзию пил, а змеиный яд.
— Дурак! Я ж говорю — гладиаторы мы, а ты про мячики. Коли хошь в футбол, заказывай в свободное время. Хошь, Пеле-шмеле, хошь, Рональдо-фигальдо, как хошь обыгрывай.
— Я не про мЯчи, я про мЕчи говорил. Меч по латыни называется «гладиус», отсюда и название «гладиаторы». То есть — те, которые вооружены мЕчами.
— Без проблем, браток! Хошь, отращивай себе мечи костяные заместо рук. Чего хошь! Только я те, как другу, не советую. Я те по дружбе, брат, советую отращивать боевую чешую. Как моя, ты же видел! Классная вещь, точно тебе говорю. От тех, которые когти отрастили, спасает — только в путь! Правда, для поддержания кальция в чешуйчатом мясе приходится до фига морепродуктов жрать, дык, и для костяных мечей, сам прикинь, их придется лопать и лопать.
— Блин, бред! Какой бред, блин! — Спартак сильно зажмурился, смешно сморщив нос, икнул, тряхнул головой и констатировал: — Блин, я совсем пьяный, блин! — Глаза его открылись, сморгнули, он весь подался вперед, спросил громким шепотом: — Слушай, как ты думаешь, а вдруг у меня обычная белая горячка, отягощенная бредовыми галлюцинациями? Вдруг ты нормальный, и ты в чешуе, вдруг, вы оба глюки? Вдруг я сейчас в психушке, да? Доктор, я вообще малопьющий. Я только по праздникам. Но ведь мог и сойти с резьбы, да? Как и всякий русский человек, правда? В результате — амнезия. С кем и почему запил — не помню. Поймал «белочку», и случилась галлюцинация с раздвоением личности, битлами, Мерилин Монро, Петькой и президентом. Доктор, вколите мне лекарство, я устал бредить! Пожалуйста.
— У-у-ух-х, как тя, братишка, круто плющит... — расстроился Петя, уже дозревший до бесчинств и разудалой гульбы, уже готовый внутренне к новой волне-стадии пьяной лихости. — Заткнулись там! — заорал на битлов Броненосец. — Заладили, как заезженная пластинка, как на бис-браво, в который уж раз одну и ту же песню поете, уроды! — Музыка и пение смолкли. Потемкин оторвал зад от мягкого сиденья полукресла, привстал, возвысился над столом, грозно пригрозил кулаком блондинкам. — Тихо мне, куклы! Кончай хиханьки-хахоньки, моему другу плохо!
