— Мне продолжать чертить Круг?
Он покачал головой.
— Для начала — Скорпион.
Она прикрыла глаза, затем выполнила движение. Он кивнул и дал ей следующее задание, а затем еще и еще. Она справлялась неплохо и достаточно быстро. Лучше всего удались Ворон и Орел, хуже обстояло дело с Волком и Собакой. Он продержал ее в этой позе девять минут. За это время его попутчики снова поднялись на холм. Двое откупщиков приготовились как следует врезать великану, если тому вздумается вдруг прийти в себя.
Когда Павинти уже обливалась потом, он объявил передышку, и женщина обессилено припала на одно колено. Ему показалось, что она собирается вонзить меч в землю и опереться на рукоять, но Павинти была не так проста, чтобы настолько неуважительно отнестись к своему оружию. Тяжело дыша, она подняла глаза на Моравена.
— Что еще я должна сделать, Мастер?
— Ответь на мой вопрос.
— Да?
— Ты носишь одежду Джейта, но не его меч. Что с ним сталось?
Павинти прищурилась.
— Я разбойница, господин, но не дикарка. Клинок был отправлен его семье, чтобы они могли воздать ушедшему подобающие почести.
Моравен ничего не ответил. Он подошел к съежившемуся лучнику и ударом ноги зашвырнул его лук в колючий кустарник. Затем, вложив в ножны меч и убрав его за пояс, жестом приказал лучнику отойти подальше от оружия. К тому времени, как он обернулся к своим спутникам, Конорсаи выступила вперед и подняла хлыст, намереваясь ударить разбойницу.
— Не делай этого.
— Она собиралась всех нас прикончить! — возмущенно прошипела женщина. — Ее надо немедленно наказать. Ты должен убить ее!
Моравен медленно покачал головой.
— Сломанную жизнь еще можно исправить. Отнятую — нет.
— Так сломай ее. — Конорсаи сделала повелительный жест, впрочем, уже не так уверенно, как прежде. — Прикажи откупщикам расправиться с великаном и лучником.
— Они напали на меня, а не на тебя. Их судьба в моих руках.
— По какому праву?
Моравен нахмурил брови, а затем посмотрел поверх ее головы на Даноса, который поднял накидку Мацила и бережно свернул ее.
— Почему бы тебе не взять пример с малыша? Как говорится — одно дело стоит больше, чем десять тысяч слов.
— Ее делом было убить нас.
— Нет. На деле она оказала уважение поверженному противнику. А ее слова, как и твои, не значат ничего. Теперь помолчи, — я прошу. Не вынуждай заставлять тебя.
Под ее сердитым взглядом он отвернулся и обратился к лучнику.
— Сколько вы украли у путников, отправляющихся на Празднество?
— Ничего. Ни единого гроша из имперской казны.
