Брудо велел кучеру остановить коней, и сразу стала слышна поминальная песня. На что она была похожа? На скулеж новорожденных волчат, у которых убили мать. На стон ветра в заброшенном доме. На клокочущее дыхание матерей, встречающих гробы с трупами своих детей.
Пока открывали дверь и спускали лесенку, я вспоминал, что рассказывал нам о плакальщицах Хранитель преданий Питер Лотт. У разных народов разные представления о баньши. Обычные считали их исключительно сказочными персонажами, достаточно зловредными родственниками чертей. Среди фэйри мнения разделялись, в силу противоречивости преданий, утери свитков Священного холма и отсутствия необходимых терминов. Пожилые озерные всерьез уверяли, что еще недавно, в семидесятых годах двадцатого века, баньши рыдали на осушаемых болотах, и всякий раз после их плача кого-то находили мертвым. Знахари канадских септов плели байки о великом переселении фэйри в Новый свет, и о чудесных существах, перебравшихся на кораблях вместе с ними. Якобы, там присутствовали и баньши, наряду с клури каун, брауни и всевозможными сидами. Питер Лотт считал, что на девяносто процентов — это болтовня, основанная на чрезмерном увлечении канадским виски, но не отрицал само существование плакальщиц. Щеголяя знанием популярной физики, Питер Лотт обзывал баньши энергетическими сгустками, пребывающими на границе коллективного сознания. Естественно, с таким определением трудно спорить, его непросто даже повторить по слогам!
— В каком-то смысле они действительно матери, горюющие о своих убитых сыновьях и дочерях, — поучал собравшихся детей Питер Лотт. — Надо просто свыкнуться с мыслью, что в природе существуют миры, населенные нашими надеждами и нашими разочарованиями. Эти сгустки не живут как люди, не имеют биографий и детей, но при определенных условиях их можно встретить. Баньши раньше видели, теперь это редкость. Спросим себя — почему? Объяснение лежит на поверхности. Мы следуем за обычными, мы перенимаем их привычки, мы влились в их цивилизацию, чтобы не погибнуть. Все меньше места остается для предвидения, мы верим прогнозам погоды, верим врачам, верим справочникам и политикам. Моя бабушка, пусть хранят ее дух Священные холмы, умела предвидеть чужую смерть не хуже легендарных сидов. Другое дело — она не сообщала о своих видениях встречным и поперечным, чтобы не пугать народ. Представьте, что началось бы в септе, если бы каждый узнал дату своей смерти? Так вот, дети, я уверен, что у моей бабушки, почтенной Виктории Луазье, была самая тесная связь с баньши. Она не смотрела телевизор, не слушала обещаний по радио, не верила плакатам. Она слушала себя, слушала песни кровников, слушала тишину в лесу, чему я вас безуспешно пытаюсь учить. А втыкать в уши дурацкие плееры вы навостритесь и без меня.
