— Кстати, что это было? — спросил наемник. — В кулаке?..
Девушка непринужденно пожала плечами.
— Боевые имплантанты. Кровяная гидравлика, и никакого мошенничества. — Она потерла ладони — между костяшками блестели металлические гнезда, из которых во время потасовки выскочили смертоносные жала. — Ответь теперь и ты на пару вопросов. Что за сделка должна состояться?
— На этот и другие вопросы я отвечу позже, — сказал Чейн. — Когда прибудет твой напарник. Не люблю, знаешь ли, повторять что-то дважды.
— Я учту, — кивнула Мона Лиза.
Остаток пути они прошли в молчании.
Лица оперативников явственно вытянулись, когда они увидели, КОГО привел наемный гайдзин. Уличный самурай ответила им пренебрежительной усмешкой, а затем уселась в лимузин с таким независимым видом, будто это был ее обычный транспорт.
Кортеж тронулся. Вновь взвыли сирены, засверкали мигалки.
Чейн связался со штаб-квартирой и доложил, что рекрутировал второго помощника. Каваджири-сан — начальник контрразведки «VERLOT», главный из троицы «кардиналов» — не замедлил возмутиться. То, что рекрут оказался уличным самураем, было еще терпимо, но то, что ЖЕНЩИНА…
— Корпорации не пристало унижаться до найма уличных псов! — громыхал японец через интерком. — У нас работают десятки опытных профессионалов, зачем понадобилось собирать отребье?!.
Мона Лиза слушала диалог с непроницаемым выражением.
— Пристало ли корпорации шантажировать честных наемников? — парировал Чейн. — Если уж так вышло, потрудитесь не очень-то лезть в мои дела. Я и впредь буду привлекать к делу всех, кого сочту нужным. Конец связи.
Он отключил телефон и откинулся на сиденье.
— Да кто ты такой, черт тебя дери?.. — пробормотала Мона Лиза.
Чейн усмехнулся:
— Этот вопрос преследует меня уже долгие годы.
Штефнер задумчиво побарабанил пальцами по столешнице.
— Выходит, они ухитрились запихнуть тебе внутрь бомбу с часовым механизмом. Чуть что не про них, и харакири обеспечено. Довольно неприятная штука, мне кажется…
— Скажем, суть ты уловил. — Чейн чуть поморщился. Температура в желудке понизилась на несколько градусов, но выпитый тоник был ни при чем. — Но это еще более неприятно, чем тебе мнится.
Ганс продолжал размышлять о чем-то своем.
Глядя на этого парня, довольно затруднительно было поверить, что тот так глупо облажался. Первое, что он сказал, завидев Мону Лизу, было: «Ого, какие глазки у девочки!..»
Высокий, крепкий и стройный, он в буквальном смысле воплощал в себе «арийскую мечту». Светлые волосы острижены так же коротко, как у Чейна. Казалось, под кожей находился холодный угловатый камень, а не череп и мышцы — эмоции давались этой физиономии чрезвычайно непросто. В глазах мерцала бирюза — слишком чистая, чтобы быть настоящей.
