Ганс продолжает изучать взглядом Роберта, затем говорит:
— Что ж, я и впрямь имею отношение к той закрытой касте, о которой вы упомянули в самом начале. И все-таки я не собираюсь рассказывать что-либо о собственных акциях, в особенности перед объективами камер. Чейн Волков мертв, его уже не вернуть. Лучше я расскажу о нем.
— Отлично. Насколько я понял, в свое время Волков отбил у вас женщину. Это правда?
Ганс морщится:
— Чушь. Мы расстались с той девушкой до того, как она ушла к нему.
— Нельзя ли поподробнее?
— Нельзя. Пригласите ее, если хотите.
Роберт подмигивает в камеру:
— Что ж, мы это сделали. Но сначала ваша история.
— Так бы сразу. Слушайте.
Он удивлялся, стоя здесь и глядя в стеклянную стену.
Это чувство не меняло, да и не могло ничего изменить. Чем больше перемен, тем непоколебимей стоит постоянство. Чейн в очередной раз осознавал эту горькую истину, смаковал ее терпкий вкус.
Прошло не больше года с тех пор, как он приезжал в этот город. В тот раз он ушел, не прощаясь, из стеклянной башни, которая маячила на расстоянии пары километров. Логотип «NYCOM», как ни странно, ничуть не поблек.
Наемник поймал себя на мысли, что немного ревнует. В конце концов, всегда найдется кто-нибудь, кто окажется быстрее или сообразительнее. У солидной корпорации, в свою очередь, найдется достаточно денег, чтобы нанять самых достойных.
Он отвернулся от сверкающей башни и обратил взгляд на восток. Светило неторопливо взбиралось по небосводу. Серый смог рассеивал радиацию, благодаря чему солнце будто бы окружала кроваво-красная корона.
Токио. Город, в котором война не прекращалась ни на секунду. Перемирие невозможно, поскольку деньги всегда перетекают из одного кармана в другой, объем же не имеет значения. Это были тайные финансовые войны, не нуждавшиеся ни в окопах, ни в бронетехнике. Главную роль, как и всюду, играли только деньги. Они писали сценарии, нанимали актеров, а также проводили постановки.
Как и в прежний раз, наемник стоял на одном из верхних этажей. Логотип дзайбацу отражался в зеркальных стеклах соседних небоскребов — шесть огромных букв, горевших по ночам синим огнем. Чейну не удавалось изгнать этот образ из сознания, сколько он ни пытался.
В стекле он видел отражение белого кабинета.
Собственно, это место ничуть не отличалось от того, в котором ему довелось побывать год назад. За исключением, пожалуй, того, что здешнее убранство заметно уступало изысканному вкусу Акаямы. Простые белые стены, длинный черный стол. Минимализм, призванный подчеркивать могущество, что практически витало в воздухе. Чейн чувствовал присутствие феромонов
