Ну, сижу, смотрю на него. Думаю, потащится он к нам или нет? Ночные Гости, они вообще-то не очень опасные. На нас — людей — они положили капитально. Фиолетово им наше все. Главное, самому к ним не лезть. И если он на тебя попрет — вовремя с дороги убраться. А там уж — как повезет. Иногда, вообще-то, Ночные Гости преследовать начинают. До утра могут за тобой таскаться, любопытные, что ли?
Но этот нелюбопытным оказался. Постоял несколько минут и начал таять. А потом и вовсе исчез.
Я дух перевел, на Катю посмотрел.
Она руку вытягивает — колечко на пальце у нее странно так мерцает красноватыми искорками. И мерцание делается слабее, слабее... И гаснет, на фиг, совсем!
— Все, — шепчет Катя. — Нет опасности...
Да я и сам чувствую, что нет. Но говорить больше почему-то не хочется.
Да и о чем говорить? Все уже сказано, все ясно.
Визит Ночного Гостя живо напомнил мне, в каком мире я живу. И про заклинания напомнил, и про Преисподнюю.
Данихнов, видать, хочет при помощи этих заклинаний боевую группу отправить в этот самый Багнадоф. Типа в тыл врага. С оружием, с артефактами, с магами. Дать по соплям этим гоблинам, да у них же дома. Хорошее дело, не спорю. Только вот я-то зачем тут нужен?!
Летописи доставили. Теперь, видать, Маркулия этого ненормального нужно к Данихнову проводить. А потом?
Испытательный срок-то мой после всего этого, можно сказать, закончится. И дальше чего? С «секретниками»? Всю жизнь?
Не, нормально, да? Мне-то на фига это нужно?! Я ж на голову не больной! Или они думают...
Не, не полезу я в этот ихний Багнадоф! Фиг вам! Мне и в Твери неплохо. Особенно после этой вашей Москвы. У вас, в Москве, Ад не хуже Багнадофа, вот что я вам скажу...
Утром возле того поваленного дерева, где ночью дежурили Мошков с Катей, обнаружилась Рваная Клякса. И это было странно, потому что ни битых камней, среди которых обычно пряталась эта дрянь, ни пыли или песка возле ствола дерева не было. И еще страннее было то, что Клякса та оказалась вполне зрелой и очень голодной. Такой, какой она обычно бывает после двух-трех дней. Колобок спросонья едва не влетел в нее, что тоже было странно — не заметить в рассветных сумерках чернильно-черную тень, посверкивающую золотистыми искорками, было невозможно.
Поначалу решили, что это просто ночной морок. Мало ли их с рассветом не исчезает? Но потом Мошков плюнул в нее, и все нахмурившись смотрели, как Рваная Клякса этот плевок подхватывает и разделяет на тысячи мелких, почти невидимых глазу капелек. Которые тут же испаряются с едва слышным шипением.
