Эллина сразу же на меня глазами зыркнула — услышала. А Дашка впереди глянула на Эллину, усмехнулась и что-то Максу сказала. Тот заржал. Наверное, она про Эллину что-то сказала. Насколько я понял, не очень-то эти девочки ладят между собой. Интересно, каким местом Данихнов думал, когда всех нас вместе посылал? Не головой думал, это точно. Головой бы такого вовек не придумать...
«Пээмка» моя занюханная капризничает, с предохранителя еле снял. Вот ведь суки какие! Просил же нормальное оружие — не дали. Хуже Косого... Мне бы сейчас...
Но додумать эту сладкую мысль я не успел.
Потому как справа кое-что произошло.
Темнота в одном из окон разрушенного здания сделалась вдруг плотнее, зашевелилась и черным комом вылетела наружу. В воздухе что-то загудело — низко так, на грани слышимости. А затем темнота эта вмиг вздернулась вверх и такой черной волной метнулась к нам. И не просто к нам — мимо меня, мимо Макса с Дашкой — туда, к Эллине, Катьке и Колобку.
Я только заорать успел. А толку-то? Волна эта накрыла ребят с головой и начала сжиматься в правильной формы шар. И в воздухе гул какой-то стоял — тяжелый, давящий. Хотелось бросить все, сесть на землю и трясти башкой — казалось, что так легче станет.
Максим-то, смотрю, на ногах держится. А Дашка и правда согнулась, голову руками обхватила и приседает потихонечку так. Что там с Гнусем и Юркой было — не знаю, не оглядывался. Потому как сам уже не понимаю, что со мной произошло, когда я этот черный шар увидел. Ясно же, что ребятам крындец настал, и все такое. И стрелять нельзя — я сразу понял, что против этой черной волны никакие пули не помогут. Особенно из моего фигового пистолетика.
Я кидаюсь вперед, отталкиваю Макса и — прямиком на этот черный шар. Вот интересно, я про Данихнова только что размышлял... А сам-то я каким местом думал, когда это делал?..
Черная поверхность уже совсем рядом. И что теперь? Ногой пинать? Плюнуть на нее? Криком напугать? А башка-то трещит, гудит, раскалывается. Перед глазами все плывет, ноги не держат. Но показалось мне вдруг, что из этой чернильной мглы до меня крики доносятся. И тогда я туда и нырнул.
Не, нормально, да?
Прямо башкой, прямо туда!
Словно в ледяную воду окунулся. Холодный воздух, дышать невозможно. По коже словно песком кто трет. Тело не слушается, рукой-ногой пошевелить нельзя. Чувствую, как сила какая-то приподнимает меня, начинает со всех сторон давить. В голове полная каша. И сквозь эту кашу до меня доносится голос Кати. Что-то она там орет, визгливо так, на пределе. Чего орет — не понять, не по-русски что-то.
