Сережке он купил его любимых чипсов и двухлитровый баллон кока-колы, а Светке — коробку самарского шоколада. Вжав голову в плечи, рванул к девятиэтажке, перескакивая через лужи и вполголоса матерясь. Дождь опять набирал силу…
— Привет. Вымок? — Светка пропустила его в прихожую, двигая ногой обувь и тапочки. От нее едва ощутимо пахло каким-то дорогим парфюмом.
— Слегка. Что-то осень рановато пожаловала. И слезливая чересчур.
— Точно. — Она коротко улыбнулась. — У нас Саша. Извини, я не знала, что он сегодня придет.
Рысцов перестал развязывать шнурки, пальцы машинально вернули узел в исходное положение. Он выпрямился, отдал пакет с гостинцами Светке и усмехнулся:
— Зачастил. И как он смотрится меж подушек?
— Не начинай… Пройдешь?
— Скорее нет, чем да…
Из комнаты вылетел Сережка в хоккейном шлеме.
Сверкнул остатками молочных зубов и заорал:
— Папа! Здарова!
Рысцов присел на корточки и обнял сына, стукнувшись лбом о шлем. Светка печально посмотрела на них и прошептала почти про себя:
— Скорее да, чем нет.
Валера нахмурился и чуточку отстранил от себя сына. Прохрипел голосом простывшего флибустьера:
— Ну здарова, коль не дразнишься! Ты в каком классе нынче? В девятом?
— Ты что, совсем с ума сошел? В первый я только пошел!
— Очень жаль… — Рысцов наигранно скуксился и замолчал.
— Почему? — искренне удивился Сережка. — Пап, ну почему?
— Да понимаешь… Я забыл, сколько лет моему сыночку. Купил пивка, хотел налить тебе кружечку-дру-гую…
Мальчуган сделал пару шагов назад, сдвинул шлем на затылок, демонстрируя прическу «колючий бобрик», и подозрительно прищурился, глядя на отца.
— Да ладно! — сдался Рысцов. — Отними у мамы пакет и немедленно раздраконь его.
Щеки Сережки тут же раздвинулись на всю возможную ширину, и он, ловко выхватив цель, умчался в комнату. Через пять секунд оттуда раздалось шуршание упаковки. Еще через две — довольный хруст.
— Ты — клинический придурок, — обреченно резюмировала Светка. Ее серо-зеленые глаза невесело улыбались.
Валера исподлобья глядел на бывшую жену. В груди не возникало никакого чувства. Абсолютно.
— Проходи, чего в половик-то врос… — вздохнула она, плотнее запахивая голубенький халатик. — Иди поболтай с Сережкой. Он сегодня какой-то странный проснулся… Словно… удивленный. Пока завтракал, все думал о чем-то; спрашивала, что беспокоит, — молчит как партизан. Никогда его таким не видела… Правда, вот под вечер опять разошелся, шкодник этакий — закрылся в туалете, умыкнув из ящика все ножи и спички, и пытался развести костер. Хорошо хоть, что я быстро запах учуяла… С-фильмов про рыцарей, наверное, опять насмотрелся.
