— Мне бы твою уверенность.
— Вот увидишь. Двигаться сможешь? Нам нужно сменить позицию.
— Сканеры сбоят, — ответила Ольга. — Я включу свет?
— Давай. Только не надолго и постарайся не пугаться.
Она не поняла последнюю фразу. Чего ей бояться?
Включив плечевой прожектор, она взглянула на своего негаданного союзника и непроизвольно содрогнулась.
Корпус андроида мало того, что был оплавлен, теперь его изрешетили осколки, и стоял он не у второй амбразуры, а всего лишь в полуметре от нее, перекрывая расширившуюся после лазерного разряда щель.
Выходит, это он принял на себя смертельный металл, плеснувший в амбразуру во время дикой атаки штурмовика?
Металл, который по определению предназначался ей?
Она, не отрываясь, смотрела на дройда, откровенно не понимая, как тот вообще может говорить или двигаться, ведь его программное ядро располагалось в грудной полости, которую навылет прошил с десяток осколков?
— Все вопросы потом, — андроид поднял руку, указывая на два темных лаза в их убежище. — Ты контролируешь правый, я — левый проход. Главное — отбить атаку. Потом будем выбираться отсюда и попробуем выйти на связь.
Она смогла лишь кивнуть и попыталась встать, опираясь на иззубренную стену.
Было больно.
Очень больно, но еще сильнее оказалось желание ЖИТЬ…
Перебравшись на ту сторону баррикады, Андрей наконец увидел «Хоплита».
Много ли прошло времени после того рокового боя?
Два месяца… А в груди саднило, словно душа начала оттаивать от вселенского безумия, в ней просыпались чувства, те, о которых он не думал в череде боев.
Есть ли на свете любовь? Осталось ли место для нее среди кровавого хаоса воспоминаний, которыми по инерции жил рассудок?
Вид обожженной, покореженной серв-машины, являвшейся на протяжение многих лет частью его тела и разума, вызвал не вспышку яростной ненависти, а глухое щемящее чувство ностальгии.
Знаки менялись.
Менялась сама жизнь. Той долгой ночью на Элио он просто не сумел осознать наступившие исподволь перемены.
Все он мог. Мог спокойно прийти с утра в офис «Нового Века» и решить вопросы, без ствола, приставленного к башке оппонента.
Коней на переправе не меняют. Сделанного уже не вернешь. Да и осталось немного — забрать кристалломодуль с Натали и навек покинуть этот мир, попробовать все сначала, не утратив памяти, но спокойно переосмыслив ее…
Сканеры скафандра, слабенькие, непривычные, фиксировали смутные тепловые контуры машин где-то на пределе своего восприятия, вернее всего — на соседней улице, которую его штурмовик зачистил огнем перед самой посадкой.
