Служанка преступно медлила с заказом, и Ренье не на шутку досадовал: обильный ужин мог бы отвлечь принца и предотвратить очевидно приближающиеся неприятности.
Разговоры, притихшие было с появлением чужаков, возобновились. Обычные вечерние пересуды лавочников. Они почти не достигали слуха двоих молодых людей. Было скучно. Талиессин уронил голову на стол, улегшись щекой на ладонь, и не мигая уставился на ближайшего соседа. Еще одна его неприятная игра: ждать, пока человек почувствует на себе тяжелый взгляд раскосых зеленоватых глаз и начнет ежиться.
Однако лавочник оказался крепким орешком — даже не дрогнул. Отказался даже от искушения повернуться и посмотреть на того, кто столь нахально на него таращится.
Прошло еще несколько минут, прежде чем Ренье понял: дело вовсе не в предполагаемой силе духа их соседа — того слишком захватила тема разговора, который незаметно отошел от последних местных сплетен и перетек в совершенно иное русло: теперь обсуждались слухи, добравшиеся до окраины из предместий.
— Думаете, нам расскажут? — говорил, пригибаясь к столу, какой-то человек с неприятно звучным голосом. — Думаете, она позволит говорить об этом всенародно? Ничего подобного! Хоть сколько прошений на ее имя присылай — бесполезно.
— Она ведь может и не знать, — перебил другой, с острым носом, верткий. — У нее полно советников.
Третий устремил на него презрительный взгляд:
— Да? И сколько же?
— Достаточно, чтобы держать ее в неведении! — горячо заявил остроносый.
Обладатель звучного голоса демонстративно расхохотался.
— Говорю вам, ничего никогда — и никто — не узнает. Их попросту удавят в подземелье. Не они первые, кстати. Уже случалось такое, чтобы люди исчезали. А что? Пропадают без следа, и некого спросить...
— Но ведь эти все-таки виновны... — проговорил, медленно жуя, четвертый собеседник, моложе прочих, но такой же основательный и солидный. — Они ведь забили женщину камнями.
— Позвольте! — возразил зычный. — Эта женщина — отвратительная убийца, а они застали ее на месте преступления.
— Какого? — вступил в беседу еще один, с пышными усами, должно быть — возчик. Он отставил пивную кружку, рыгнул в кулак и обезоруживающе улыбнулся. — Я прослушал начало...
Остальные дружно уставились на него. Обладатель могучего голоса снисходительным тоном объяснил:
— Она заживо закопала своего новорожденного ребенка...
— Да, ужасно, — согласился возчик и снова взялся за пиво.
Тощий, с острым носом, упрямо качал головой.
