«Мог бы и раньше сообразить, — подумал Алхимик, закурив сигарету и прикрыв дверь на кухню, чтоб дым не шёл в комнату, где спала его любовница. — Это же элементарно, Ватсон! Обыкновенный каскад — принцип фотоумножителя! Раздробим одно гигантское зеркало на множество маленьких, последовательно фокусирующих поток энергии! Конечно, придётся повозиться с расчётами, чтобы результат был аналогичен эффективности одного зеркала, но сие разрешимо… Да, угол наклона зеркал и их взаимное расположение должно регулироваться для компенсации неизбежных погрешностей. И нет необходимости ставить зеркала в одну линию — пусть перекрывают друг друга, мы ведь имеем дело не с оптическим лучом! А многослойная конструкция — это же какой выигрыш в размерах! В эти ворота не то что два — двенадцать километров пролезет! А выглядеть это будет примерно так…».
Он поискал хоть какой-нибудь клочок бумаги и карандаш, не нашёл, чертыхнулся и выдвинул ящик кухонного стола в надежде найти что-то подходящее там, среди старых квитанций и чеков, бережно хранимых Зинаидой Матвеевной. Свет Алхимик не зажигал, и потому ненароком зацепил локтем стоявшую возле мойки пустую чашку. Подчиняясь закону всемирного тяготения, чашка хряпнулась на пол и по законам сопромата тут же раскололась на куски. Саша задумчиво воззрился на белые осколки, усеявшие линолеум. «Они похожи на маленькие вогнутые зеркала… Чашка — одно большое зеркало, а её обломки — это…».
Довести свои размышления до стадии логических умозаключений он не успел. Дверь приоткрылась, и темнота спросила голосом Регины:
— Ты чего не спишь?
В дверном проёме появилась её полуобнажённая фигура, смутно различимая в свете уличных фонарей, проникавшем в щель между оконными занавесками. «Русская амазонка» завернулась в простыню, но так — конечно же, чисто случайно! — что это импровизированное платье куда меньше прикрывало, чем оставляло открытым.
— Мне холодно одной, — сказала она с требовательной интонацией. — Ты что, решил совсем заморозить бедную девушку? Женщин надо греть, знаешь такое правило, нет? Идём, нечего тут стоять…
«Вот ведь змея-искусительница! — невольно восхитился Александр Николаевич, зацепив взглядом грудь и бедро Регины — этим частям её роскошного тела явно было тесно под небрежно накинутой простынёй. — Опыт — великое дело! Умело полураздетая женщина в интимном полумраке смотрится куда эротичнее, чем голая — это вам не кружевными трусами в автобусе хвастаться!».
