Дэйлор пискнул и закопошился в пеленках.
— Лежи! — прикрикнула Миральда. — Все из-за тебя! И нужно было откусывать ухо этому дураку? Сама бы управилась. А теперь что будет? Марес в штаны со страху наложил, а тебе придется в лесу немного побыть, пока я все не улажу… Да, нельзя тебе было в деревне оставаться, нельзя!
Черные глаза-бусины внимательно смотрели на нее, изучающе и немного грустно.
— Ты ведь наверняка все понимаешь, а? — пробурчала ведьма. — Значит, посидишь тихонько в корзине. А ночью я за тобой вернусь…
…Подходящее дерево Миральда нашла довольно быстро — старый дуб, в развилку которого прекрасно становилась корзина. Дэйлор молчал, только наблюдал за действиями ведьмы.
— Посиди здесь, малыш, — уже мягко сказала она, — и ничего не бойся. Я тебя не брошу, честное слово. Я еще увижу, как ты превратишься в настоящего воина!
Личинка оскалилась и заурчала.
— Вот и хорошо, — Миральда погладила дэйлор по лысой головке. А потом, сама не понимая зачем, поцеловала его в лобик.
— Сиди здесь тихонько, и все будет хорошо. Я обязательно вернусь.
Она быстро пошла прочь, стараясь не оглядываться, потому что знала: оглянись, и не сможет уйти, бросить этого несчастного малыша, еще раньше обреченного кем-то на смерть…
«Но я же вернусь за ним, — пыталась оправдываться она перед самой собой, — вернусь… Но… вдруг за это время с ним что-нибудь случится? Вдруг его ночница сожрет? Может быть, все-таки надо было спрятать его где-нибудь поближе к деревне?»
Миральда остановилась. Обругала себя круглой дурой. Ну конечно! Зачем было нести его так далеко? Ведь можно было спрятать в погребе!
…Пространство раскололось на тысячи осколков, мгновенно впившихся в тело, причиняющих немыслимую боль. Крик рвался из горла, но изо рта вылетел лишь едва слышный хрип. Миральда протянула руки вперед, к сестрам, пытаясь загородить их собой, своим телом, но тела не было. Оно вдруг стало прозрачным и невесомым…
Эсвендил. Неторопливо шагает по главной улице, в ее руках — тяжелый мешок, набитый травами. Едва слышное жужжание — и умело брошенный аркан уверенной петлей охватывает ее шею. Из-за плетней выскакивают молодые мужчины, вооруженные кто чем. Вилы, топоры, рогатины. И — кровь, кровь, кровь…
Глорис. Ее нежную шею перерезает холодная сталь. Нож в руках Маркеша, ее любовника. Темно-красная волна захлестывает, унося, грозя затянуть в водоворот безумия…
И вновь мириады осколков, пронзающие плоть, исторгающие из горла беззвучный крик.
