Когда мы добрались до леса, я упал под первым же деревом и провалился в сон, с рюкзаком на плечах и спальным мешком вместо подушки. Но не успел я уснуть, как меня разбудили. Надо мной стоял Фашист и тряс за плечо.
— Подъем, молодняк, петухи уже пропели серенаду.
— Отстань, дай поспать, — отмахивался я, но Фашист не отставал.
— Подвиг проспишь, — гаркнул он мне в самое ухо, и я подскочил, как на пружине.
Себя я обнаружил засунутым в спальный мешок, рюкзак стоял рядом. Бледное изжелта-зеленое небо посылало утренний привет.
— Сколько времени? — я вдруг испугался чего-то. Такой рани, может быть.
— Поздно уже, полшестого. Вставай, чисть зубы. Завтрак готов.
Легко сказать — чисть зубы. Это в лесу-то. Никакого ручья, как в книжках, тут, конечно же, не имелось. В конце концов пришлось достать из рюкзака бутылку с водой и скупо отмерять из нее.
Над костром висели, исходя паром, две походные кастрюли. В одной чай, в другой гречневая каша из полуфабриката, с микроскопическими кружочками мяса. Поваром сегодня был Февраль, и каша у него получилась такая же меланхолическая и задумчивая, как он сам. Задумчиво прожевав вторую ложку, я спросил его, делясь осведомленностью:
— А ты почему Февраль? В честь Февральской революции?
— У этой революции честь невелика, — пробормотал он, открещиваясь.
— Нет, — вмешался Серега, — Февраль он потому, что стихотворение такое есть. — Он картинно откинул в сторону руку и продекламировал: — Февраль! Достать «АК» и плакать!
Февраль, чуть улыбнувшись, покивал.
— Ну, это в том смысле, что под горячую руку ему лучше не попадаться, — разъяснил Серега — При виде врага впадает в буйство и может своих покалечить, не разобравшись. Он ведь псих, наш Февраль. Просто маньяк.
— Грустный маньяк, — добавил, подходя и усаживаясь, Ярослав. — Слышали новость, парни? Пацан ночью пытался спереть у Пашки его «калаш».
— Зачем? — Февраль изумленно посмотрел на меня.
— Не этот пацан, другой, которого вчера прихватили. Э-э, Ленчик, не угостишь ли ка шей? — Ярослав вертел в руке пустую жестяную тарелку, глядя на нее с сомнением.
— У нас самообслуживание.
— Да ладно, не ленись, как друг тебя прошу.
Февраль буркнул что-то, но тарелку взял, чтобы не спорить. Всем хотелось слышать продолжение новости, пока сам Паша где-то пропадал. Не было видно и Кира. Я только отметил про себя, что он все-таки не удрал. Или удрал, но позже.
— Ну так вот, — сказал Ярослав, получив свою порцию в руки, — Паше посчастливилось вовремя продрать глаза и отбить покушение. Иначе сейчас он пребывал бы с нами в виде окоченевшего трупа.
