— А зачем нам проходить перед ликами языческого бога? — насупился я.
— Февраль намалевал, у него и спрашивай зачем, — открестился Фашист. — Но это только присказка, сказка будет впереди. Суть в том, что у Януса, как ты понимаешь, две физиономии. Одной он смотрит в прошлое, другой — в будущее.
— А сейчас мы в будущем или прошлом? — спросил я, уже начиная догадываться.
— В прошлом. Но не во времени. Это изначальный, исконный облик войны. Такой она была с древности. «Смешались в кучу кони, люди, и залпы тысячи орудий…», ну, в общем, помнишь, проходили в школе. А современная ее физиономия — там, откуда мы пришли. Там она совсем не похожа на кровавый бой с разрубленными черепами и кишками, намотанными на гусеницы танков. Она тихая, незаметная, как вирус в организме Это понятно, да?
— Странная война, — кивнул я, жадно внимая. Фашист снял очки, стянул с головы «афганскую» панамку и обтер ею лицо.
— Духотища, однако, гроза, что ли, будет?.. Странная, да Это война нового типа. На ней вроде бы и не стреляют, и города не бомбят, а люди все равно мрут, как мухи, население быстро сокращается, земля пустеет, страна разваливается, бандитов-мародеров развелось — как червей в могиле. Русские с такой войной еще не сталкивались, поэтому мы с самого начала оказались в проигрышном положении. До сих пор ее не всякий может распознать.
— А здесь? — спросил я. — Здесь по-другому?
— Да нет, то же самое. Короче, сам увидишь… Так что старина Янус вообще-то тут ни при чем, — заключил Матвей. — Это две личины одной и той же войны. В каком-то смысле на этой стороне проще — ты видишь врага в лицо, в тебя стреляют, ты стреляешь. А в другом смысле сложнее. Потому что здесь ты должен быть готов убивать и умирать. Ты готов?
Я сжал ствол автомата, растерявшись на миг от прямоты вопроса, и пробормотал:
— Не знаю.
Это вчера, там, все было легко, почти невесомо — и ратный подвиг, и геройская смерть, но сегодня, здесь хотелось быть честным с самим собой. Пусть и ценой презрения к себе за малодушие.
Часа через полтора ходьбы по лесу, не встретив врагов, мы устроили привал с завтраком на просеке под высоковольтной линией. Папаша сразу принялся сочинять на ходу какую-то байку, он по этому делу был специалист, Февраль сел в сторонке на кочку разбираться со своей богатой внутренней жизнью. Паша по прозвищу Малыш или Маленький выдрал с корнем молодую осинку и руками поломал на дрова для костра. А Малышом он стал после того, как кто-то в самом начале, при знакомстве, выразил восхищение его размерами. Паша застенчиво улыбнулся и сказал: «Вы дядьев моих не видели. Я-то что, я маленький». Ломать вручную дрова было его любимым развлечением.
