— Спасибо. Это... м-м-м... очень мило с его стороны.
Красавица по имени Трейси добавила к улыбке еще несколько ватт.
— О, Каз у нас очень милый, всегда из кожи вон лезет, что бы кому-нибудь помочь. Я ему передам, что карта вам понравилась.
Пол кивнул.
— Думаю, я вставлю ее в рамку.
Красавица по имени Трейси рассмеялась так, будто никогда не слышала ничего остроумнее.
— Я передам ему ваши слова, — пообещала она. — Его это порадует. Увидимся.
Прошло некоторое время, прежде чем Пол смог оторвать глаза от карты. А оторвав, обнаружил, что буквально пришпилен взглядом, полным чистейшего яда, взглядом, от которого кровь в жилах застыла бы даже у автобуса.
— Каз, — произнесла худая девушка. — И Рик. Приятно сознавать, что хотя бы один из нас тут прижился.
"Да ладно тебе, — хотелось сказать ему, — я же не виноват, что они хорошо ко мне отнеслись. А кроме того, этот Тэннер — распоследний сукин сын".
— Если хотите, я сделаю вам ксерокопию, — неловко сказал он вслух.
— "Думаю, я вставлю ее в рамку", — процитировала она. — Господи боже.
— Это была просто глупая шутка, — пробормотал он.
— А блондиночка как будто решила, что, наоборот, очень умная, — ответила худышка, произнеся слово "блондиночка" так, будто это худшее оскорбление в любом языке. — Вы как будто на всех тут сегодня впечатление произвели.
Именно в это мгновение Пол почувствовал тупую, тошнотворную тяжесть на дне желудка — ощущение, какое обычно испытываешь, обнаружив, что твой корабль медленно тонет, или что блестящий налет на асфальте на самом деле черный лед; потому что, когда она это сказала, первой его мыслью, что ему глубоко плевать, что там думают Каз, Рик и блондинка (как там ее зовут?), ведь совершенно очевидно, что он не "произвел впечатление" на единственного человека... Тут он осекся, но было уже слишком поздно: он уже признался самому себе, и никуда от этого не денешься. Вот черт!
Более того, он в ужасе вспомнил, что худая девушка умеет читать у него в голове, как в открытой книге. Многосерийный черт под чертовым соусом.
— Если вам нужна копия карты, просто скажите мне, ладно? — Он отвел взгляд. — Или, если хотите, можете сами ее отксерить, мне все равно.
— Спасибо, нет.
— Как знаете.
Сделав вид, что углубился в перебирание бумаг, он попытался вернуться к работе.
"Нужно отучиться от этой привычки, — сказал он самому себе, кладя в соответствующую стопку еще одно семнадцатое ноября. — Нужно отучиться от этой дурацкой привычки влюбляться так же рефлекторно, как кошка бьет лапой по бантику на веревочке. Ты раз за разом попадаешь в неловкое положение, хватит". Все было бы не так скверно, если хотя бы раз у него хватило смелости предпринять какие-то шаги, но смелости никогда не хватало. Бантик дергался, он бросался, промахивался и тут же впадал в панику, а после прятался под столом, пока опасность не минует. Жалкая личность.
