Незадолго до появления новой аристократии на Совете лордов стали звучать слова о том, что имеющие титул дворяне заслуживают большего, нежели быть советниками короля, что пришло время получить им реальную власть. Новые аристократы короля положили конец подрывающим основы государственности разговорам. Я уверен, его величество Тровен прекрасно понимал, что создает надежных защитников королевского трона, ибо лучше всего на свете военные умеют следовать за своим командиром.
Однако я считаю, что король Тровен действовал не только из соображений политической целесообразности, но и искренне хотел наградить тех, кто верно служил ему в трудные времена. Возможно, среди прочего, возвышая военных, его величество руководствовался и таким соображением: пограничные земли сумеют освоить только сильные люди, умеющие выживать в сложных условиях. А мой дядя, да и его жена тоже, я не сомневаюсь, считали, что король обязан был подарить эти земли семье Бурвилей с Запада. Хозяину «Каменной бухты», наверное, было странно смотреть на своего брата-солдата, рожденного для военной службы, но ставшего равным ему по положению. И уж, вне всякого сомнения, его жене не слишком нравилось обращаться к нему с подобающим почтением за столом и представлять своим гостям как лорда Бурвиля с Востока.
Моя мать дала нам с собой подарки для наших родственниц. Для моих кузин она выбрала медные браслеты, сделанные жителями равнин, решив, что других таких в Старом Таресе не найдется и они им понравятся. Но для моей тетушки Даралин такой простой подарок не годился, и ей мать отправила нитку самого отборного жемчуга. Я знал, что ожерелье стоило очень дорого, и спрашивал себя, не рассчитывала ли мать таким образом задобрить моих родственников, чтобы они оказали мне гостеприимный прием.
Вот какие мысли роились у меня в голове, пока мы день за днем неуклонно приближались к гордой столице нашего королевства, Старому Таресу. Я знал, что, пока буду учиться в Академии, мне придется регулярно навещать родственников. Мне же этого очень не хотелось, с гораздо большим удовольствием я бы посвятил все свое свободное время занятиям и общению с новыми товарищами. Многие молодые офицеры, останавливавшиеся в нашем доме по пути на восток, с восторгом рассказывали о днях, проведенных в стенах Академии. И не только о возникшей там дружбе и занятиях, но и о добродушных шутках и веселой жизни в казармах.
Наша довольно замкнутая жизнь в Широкой Долине, а вовсе не склонность характера стала причиной моего одинокого детства, и я всегда радовался возможности пообщаться с ровесниками. До некоторой степени меня пугало, что мне придется жить среди большого количества молодых людей, но вместе с этим я испытывал радостное волнение и с нетерпением ждал начала занятий. Иными словами, я с готовностью принимал необходимость отказаться от привычной безмятежной сельской жизни.
