Теперь дивизия имени Геринга прижата к французской границе, и ее, по французской территории, уже обходят советские танки и бронемашины. Командир дивизии генерал Кессельринг принял решение прорываться на французскую территорию. Всем ясно, что война между Советами и Францией не за горами, хотя бы потому, что Франция не интернировала оккупационные войска, а согласилась с их статусом экспедиционных войск, что немыслимо для великой державы, и взяла на свое снабжение. И теперь каждый, кто хочет продолжать сражаться или просто надеется выжить, должен приложить все силы к прорыву.
Эрих поднялся, оперевшись о ствол дерева, под которым ночевал, забросил на спину тяжелый ранец и поднял на плечо свой верный «маузер». Ноги в мокрых ботинках замерзли, как замерзла и спина, и руки. Последнее время его постоянно трясло от холода. Невозможно простирать и просушить одежду, или хотя бы высушить носки. Хорошо русским с их портянками: перемотал другим концом, и ноги в тепле и в относительной сухости, а что делать, когда расползающиеся от грязи носки постоянно промокают?
Полевую кухню русские разбомбили два дня назад, а раньше именно около нее собирались разрозненные группки солдат, как и всегда в отступлении. И готовить пищу, милосердно пожертвованную немецкими бюргерами, приходится на костре, что небезопасно, особенно ночью. Путь во Францию лежал по коммуникациям наступающего мехкорпуса русских, и немцы, без всякой артподготовки, ввиду отсутствия артиллерии, пошли на прорыв. Перескочили шоссе, ведущее из Саарбрюккена во Францию, но по нему уже спешили русские танки и броневики. Часть солдат попадала в кювет, открыв огонь. Командиры, а за ними и другие солдаты рванули под прикрытие леса, начинающегося в нескольких сотнях метров от шоссе. Эрих тоже оказался в этой группе, но наперерез им выскочил на поле и понесся броневик, ведя огонь из пулеметов. Они стали по нему стрелять на ходу, но что могли сделать винтовочные пули бронированной машине. Танки с шоссе начали стрельбу из пушек. Дым и даже огромные султаны взрывов помогали укрываться от выстрелов, но свистящие вокруг пули и осколки все равно срезали бегущих. Эрих, уже не пригибаясь, несся во весь опор к своей цели, будь что будет, упасть — значит погибнуть или попасть в плен, что равнозначно, и он только и видел перед собой окраину леса. Не добежал он до нее всего-то нескольких шагов. Не добежал никто.
Наутро майор Чернышков, чисто выбритый, принявший душ, с начищенными до фиолетового сияния сапогами и с орденом Суворова, которым он был награжден одним из первых в Красной Армии, правда, самой младшей, третьей степени, на груди, направился к соседям в штаб стрелковой дивизии. Штаб располагался в местной гостинице. Найти его для опытного разведчика и без помощи посторонних не составило труда. Наши штабы всегда выделялись обилием проводов связи, тянущихся к ним со всех сторон. Доложив о себе, он после приглашения прошел в комнату комдива, генерал-майора Пиотровского.
