Из-за всего этого Нэн пропустила первые проявления заклятья “Саймон говорит”.
Чарлз тоже. Никто из них так и не узнал, как Саймон в первый раз заметил, что все его слова оборачиваются правдой. Чарлз оставил Брайана в медкабинете — тот лежал с градусником во рту и косыми глазами глядел в стену — и потащился во двор, а там вокруг Саймона уже собралась взбудораженная толпа. Поначалу Чарлзу показалось, что нечто, сверкающее у ног Саймона — просто солнце, отражающееся в луже. Как бы не так. У ног Саймона высилась груда золотых монет. А все наперебой совали ему пенсы, камешки и сухие листья.
Саймон брал их и говорил: “Золотая монета. Еще одна золотая монета”. Потом ему это надоело и он стал выпендриваться: “Редкая золотая монета. Дублон. Риксдалер...”
Чарлз просочился в первый ряд и смотрел на Саймона с глубочайшей досадой. Старая история! Саймон все что угодно обернет в свою пользу! Монетки со звоном падали в кучу. Наверное, Саймон уже миллионер.
Послышался топот множества бегущих ног и появились девочки. Тереза, прижимая к груди пакет с вязаньем, пробилась вперед и оказалась рядом с Чарлзом. Размер золотой горы так ее потряс, что она даже пересекла невидимую линию и спросила Саймона:
— Ой, Саймон, как это ты?! Саймон засмеялся. Он уже был словно пьяный.
— Превращаю все в золото! Как тот царь[9]! — Разумеется, это тут же стало правдой. — Вот погляди! — Он протянул руку к Терезиному вязанью.
Тереза возмущенно отшатнулась и одновременно оттолкнула Саймона. В результате Саймон коснулся ее руки. Вязанье упало на землю. Тереза завизжала — и застыла с вытянутой рукой, а потом завизжала снова, потому что держать кисть было ужасно тяжело. Тереза уронила руку вдоль тела — тяжелую золотую кисть на обычном человеческом запястье.
В наступившем ошарашенном молчании послышался голос Нирупама:
— Саймон, подбирай слова очень осторожно.
— Это почему еще? — поинтересовался Саймон.
— Потому что все, что ты говоришь, становится правдой.
Саймон, по всей видимости, еще не осознал своего могущества.
— То есть, — протянул он, — на самом деле я не превращаю ничего в золото? — Немедленно так оно и оказалось. — Проверим! — решил он, нагнулся и поднял Терезино вязанье. Вязанье осталось вязаньем в слегка измазанном пакете.
— Отдай! — слабым голосом сказала Тереза. — Я пожалуюсь мисс Кэдвалладер!
— Ничего ты не пожалуешься, — отрезал Саймон — и это тоже была правда. Он задумчиво уставился на вязанье. — На самом деле это не вязанье, — объявил он, — а две маленькие болонки, как у сторожа.
