Этого уже Линден не могла вынести и бросилась на элохима, как дикая кошка.
Но тот почти незаметным жестом поставил невидимую преграду. Линден отлетела от нее, врезалась в Ковенанта, и они вместе упали на землю. Томас даже не сделал попытки смягчить падение и лицом с размаху впечатался в грязь.
Великаны застыли, как статуи: Первая, пытаясь достать меч, а капитан и Мечтатель, пригнувшись для прыжка, — в той позе, в какой застал их жест Чанта.
Линден приподняла Ковенанта за плечи и отчаянно, словно Чант лишил ее не только сил, но и разума, взмолилась:
— Ну, пожалуйста! Прости меня! Вставай! Они забрали Вейна.
Но он был глух и слеп. Он даже не попытался стереть грязь с разбитых губ, и единственным ответом на попытку заставить его очнуться было монотонное:
— Не прикасайтесь ко мне. — И адресовалось это и ей, и Великанам, и элохимам.
Баюкая его неразумную голову у себя на груди и глотая слезы, Линден обернулась к Дафин, чтобы воззвать к ее милосердию.
Но Чант перебил ее резким, как удар хлыста, возгласом:
— Довольно! Убирайтесь!
В одно мгновение он преобразился: стал словно выше ростом и принял грозный и неумолимый вид. Линден попятилась, но чем дальше она отступала, тем выше он становился. А затем он вспыхнул солнцем, сжигающим все ее слабые попытки сопротивляться. Да, он был солнцем, и Линден разглядела вокруг него кусочек голубого неба, прежде чем чуть не захлебнулась в бурном, как ее рыдания, истоке Коварной.
Вынырнув, она с трудом удержала равновесие на мокром известняке — Ковенант, бессильно повисший в ее объятиях, тянул книзу. Но вот сквозь бьющие струи показались Кайл и Бринн, тут же пришедшие на помощь. Их мокрые волосы сверкали на солнце; казалось, что они еще не закончили волшебного перехода из Элемеснедена.
Линден была настолько потрясена, что харучаям пришлось ее, как и Ковенанта, почти нести на руках, пока они помогали им спускаться с мокрых скользких камней на сухое место. Они не говорили ни слова, не выказывали ни любопытства, ни удивления, но каждое прикосновение их загрубевших рук словно пронзало ее немым укором. Она предала их.
После размытого полумрака Элемеснедена солнечный свет резал глаза. Линден стала яростно тереть их, будто хотела вместе с водой Коварной осушить всякую память о своих рыданиях.
Но Бринн схватил ее за запястья. Он стоял перед ней живым обвинением. А рядом с ним застыли Кир и Хигром, поддерживающие Ковенанта.
На вершине гейзера показалась четверка Великанов. Они ошарашено озирались, словно пробудились от кошмара, так еще и не поняв, был ли это сон или явь. Первая вцепилась обеими руками в меч, ко сейчас от него было мало проку. Исковерканное тело Красавчика еще больше скукожилось, перекосилось, от чего его уродство снова стало бросаться в глаза. Хоннинскрю и Мечтатель обнимали друг друга, словно общая боль сковала их.
