Вот потому-то Стране нужны мы с тобой. Из-за дикой магии. Она не из этого мира — из-заАрки Времени. Как и Фоул. Я могу делать то, на что не способна Земная Сила.
— Так вот до чего дошло, — с горечью перебил его Хоннинскрю. Он словно стал выше и теперь обращался к не оправдавшим его надежд элохимам как равный к равным. — По всей Земле ходят из уст в уста чудесные сказания об Элемеснедене. Об элохимах говорят всегда с большим почтением как о народе, обладающем удивительным, сказочным могуществом, как о чуде, самом великом из всех чудес. Великаны очень любят сказания о дивном крае — Элемеснедене, а те, кому посчастливилось побывать там, пользуются у нас уважением, как люди, причастившиеся чуда.
Но нас здесь приняли вовсе не так, как обычно в сказаниях принимают гостей в клачане. И это несмотря на то, что пришли мы сюда по делу, которое волнует всех живущих на Земле. Напротив, нас разлучили с нашими друзьями и охранниками-харучаями и устроили нам допрос. А как дело коснулось даров — нас опутали сладкими лживыми речами. Хороша же щедрость: пообещать, что за дары вы не возьмете обычного откупа, заранее зная, что откажете нам в просьбах! Элемеснеден сильно изменился за последние века, и о таких элохимах мне уже не хочется слагать сказаний и пускать их в мир.
Линден едва слушала его, она была слишком встревожена состоянием Ковенанта. Он по-прежнему считает, что Чант просил у него кольцо, только испытывая его? Слышит ли он колокольчики?
И вновь перезвоны обрели смысл.
Онговорит правду. Мы сильно изменились,- мелодичный перебор тончайшего стекла.
А в ответ бряцание надтреснутых бубенцов: Нет. Просто эти смертные самонадеяннее всех приходивших сюда вместе взятых. И вновь первый:
Это мы стали слишком самонадеянными. Такова расплата за время, проведенное в самоуглублении. А теперь мы пожинаем горькие плоды своей беспечности.
В мелодии зазвучала новая тема, словно россыпь ледяных игл:
Вызабываете, что он сам представляет собой величайшую опасность. Мы избрали единственно верный путь, дающий надежду и ему и Земле. А расплачиваться за все - Обреченному.
И снова еле различимое журчание — и ни одного понятного слова.
— Гримманд Хоннинскрю, — раздался властный голос Инфелис. — Ты сказал все, что хотел. Теперь помолчи. — Чародейка предпочла не заметить нарушения этикета с его стороны и обращения к элохимам без должной почтительности. И вновь ее взгляд остановился на Линден: — А ты, Солнцемудрая? Ты согласна с ним?
