— Видишь, что творится, Аниаллу? — рявкнул Селорн, когда алай, повинуясь неуловимому движению его хвоста, удалился. — Предчувствия, только предчувствия… но какие, как мог эльф… не понимаю. Так значит, твоя танайская богиня в кои веки раз принесла какую-то пользу — ты оказалась в нужном месте. Вот только Аласаис не даровала мне достаточно мудрости, чтобы прислушаться к твоим словам, — уже совершенно спокойно сказал Селорн. Гнев исчез с его лица, сменившись холодной решимостью добраться до того, кто стоял за всем произошедшим. И зная нрав своего отца, не хотела бы Алу оказаться на месте этого кого-то!
Аниаллу понимала, что если она немедленно не отправится прочь отсюда, то уже не сможет сделать этого. Что-то внутри Алу громко кричало о том, что она ни в коем случае не должна остаться. И, как истинная алайка, она прислушалась к внутреннему голосу. Перед её мысленным взором стояли глаза Чувствующей Меори, и её слова гулко раздавались в голове Аниаллу. Девушка вдруг почувствовала, что всё произошедшее было подстроено: и кошка на дереве, и старики в подвале, и покушение на сына Чувствующей. Всё только для того, чтобы она не покинула города. Вот только на этот раз ею играла не Тиалианна, исподволь наставляя на верный путь, а некто другой и, как чувствовала алайка, куда менее добрый и милосердный. И то, что Селорн тоже хотел, чтобы она осталась, ей ой как не нравилось…
Собравшись с силами, Аниаллу посмотрела прямо в глаза патриарху, что в такой момент было неимоверно тяжело даже для тал сианай, и твёрдо сказала:
— Селорн, матриарх Меори, Верховная Чувствующая, — она сделала ударение на последнем слове, — сегодня говорила со мной. Она велела мне не отступать с избранного пути ни при каких обстоятельствах. Сомневаться в её словах не смею даже я — анеис не лгут и не ошибаются в своих предсказаниях. Я не могу остаться, — сказав это, Аниаллу отвернулась от Селорна и решительно направилась к порталу.
— Инлае мер т'арр, Аниаллу! — прорычал ей вслед одно из ритуальных напутствий своего народа Селорн. Это было единственное, что ему оставалось. Поистине несчастен тот отец, который не властен над своим неразумным ребёнком и вынужден бессильно наблюдать, как тот совершает ошибки.
— Истинно так! — резко обернувшись и гордо вскинув голову, воскликнула Аниаллу. — Да обовьёт тебя Аласаис своим хвостом и не оставит милостью, отец! — нежно добавила она, махнула на прощание рукой и скрылась в сиянии портала.
