Де Пернель принял его замешательство за глубокие раздумья.
— Конечно, на Сардинии испанцы, но их там немного, и времена для них тяжелые. Король Карл Габсбург умер, спаси Господи его душу, — рыцарь перекрестился, — в стране смута, и, рано или поздно, явится новый государь, скорее всего, из Франции. Так что, если вы поднимете французский флаг и представитесь капером, хлопот, думаю, не будет.
Это казалось разумным, и Серов кивнул.
— У вас найдутся знакомые в Кальяри, которым можно сбыть товар? Пусть дешевле, но побыстрее и без лишних расспросов?
— Я поищу, мессир капитан. В Кальяри должны быть мальтийцы, и все они люди небедные.
На том и порешили. Ван Мандер велел ставить паруса и развернул фрегат на север, «Дрозд» и «Дятел» потянулись следом. На мачте «Ворона» плескался флаг с королевскими французскими лилиями, люди приоделись, натянули сапоги, и хоть не походили на мушкетеров короля, однако уже не выглядели толпой оборванцев, прохиндеев и висельников. У всех бренчало в карманах золото и серебро, рожи расплывались в ухмылках в предчувствии береговых утех, шпаги были начищены до блеска, к поясам подвешены пистолеты. Серов полагал, что Кальяри у него в долгу: за сутки его команда спустит минимум двадцать тысяч талеров. Великий букет день для лавочников, кабатчиков и потаскух! Может рыть, никому из них даже кровь не пустят… Он вышагивал по квартердеку, улыбался, посматривал на приободрившихся корсаров и вполголоса мурлыкал:
Пора-пора-порадуемся на своем веку
Красавице и кубку, надежному клинку.
Пока-пока-покачивая перьями на шляпах,
Судьбе еще не раз шепнем: мерси боку!
Как и предсказывал де Пернель, в Кальяри добрались к полудню. Разглядев в трубу береговые укрепления, Серов успокоился: пушек оказалось мало, и их калибр опасений не внушал. Однако якорь бросили на рейде, в двух кабельтовых от берега, застроенного неказистыми домишками, лавками и мастерскими, среди которых торчали две-три церковные колокольни. Галеры, нуждавшиеся в ремонте, направились к пристани, и Серов, не опускавший трубы, увидел, как де Пернель сходит на сушу в сопровождении четырех прилично одетых молодцов, вооруженных мушкетами. Сам рыцарь был в богатом испанском камзоле, морских сапогах выше колен и с рапирой на кожаной перевязи. Перевязь заметно оттопыривалась, и Серов в точности знал, что там покоится мешочек с сотней дукатов. Шляпа у рыцаря тоже была — большая, с роскошными перьями, точь-в-точь как у Боярского — д’Артаньяна.
