— А теперь много молодых, — вздохнул я. — В училищах они даже близко не видели «лавочкиных», их надо переучивать. Видел, как меня на взлете чуть было не развернуло?
— Видел. Но ты ловко исправил ошибку.
Фунтов прекрасный летчик и хороший политработник. Летает на «лавочкиных» давно, поэтому я спросил:
— А не поговорить ли мне с молодежью о своей ошибке? Ребята видели, как я вилял на пробеге. Это и им пойдет на пользу, и мне не во вред. Перед самолетом все равны.
— Правильно, — одобрил замполит. — Если бы летчик учился только на своих ошибках и промахах, толку было бы мало. А ты в воздухе показал высший класс. Особенно летчики были восхищены твоим пилотажем. После двойного иммельмана все так и ахнули. Ведь мы еще не видели, чтобы кто-нибудь его выполнял.
После беседы ко мне подошел младший лейтанант Кудрявцев и вытянулся в струнку:
— Меня, как неспособного к летному делу и не имеющего летного характера, хотят отчислить из авиации. Уже не допускают к полетам… — он захлебнулся от волнения, сделал паузу, потом тихо, доверительно продолжил: — А я хочу летать. И могу.
— А кто сделал заключение о вашей неспособности?
— Инспектор по технике пилотирования воздушной армии. Он со мной летал в зону.
— Инспектор опытный?
— Совсем старый, — неожиданно выпалил Кудрявцев.
«Скорее всего, летчик двадцатых годов, — подумал я про инспектора. — Многие из них все еще думают, что им талант летать дан самой природой. Какая чепуха! Все характеры и способности — летные, слесарные, токарные — рождаются в первую очередь в труде. Труд — мать всех характеров». Я внимательно, с профессиональным интересом осмотрел Кудрявцева. Среднего роста. Спортивного склада. Доброе, красивое, смуглое лицо с высоким, широким лбом, на который из-под шлемофона свисает прядь черных волос. А глаза — я их отметил особо — ярко-голубые. Такие люди обычно впечатлительны и легко ранимы. Для них неопределенность в жизни или угроза отчисления из авиации равна тяжелому ранению и требует немедленного лечения. К счастью для Кудрявцева, он еще не потерял уверенности в себе.
Чтобы вызвать летчика на откровенный разговор, я отошел с ним в сторонку и спросил:
— Как вас звать, товарищ Кудрявцев?
— Евгением.
— А как у вас, Женя, со здоровьем?
— Хорошо. Врачи записали: «Годен к полетам без ограничений».
— В училище летали нормально?
— Нормально. От товарищей не отставал.
— Общее образование какое?
— Десятилетку закончил с отличием. В Сормове.
— Выходит, мы земляки? Я тоже из Горьковской области. В Горьком учился в Комвузе.
