Внезапно он замолкает, как мальчишка, который заметил, как только что внезапно проговорился.
Никакой подходящий вопрос не приходит мне в голову, так что мы оба молча сидим, уставившись в палубные плиты. [48] Тут появляется шеф, чтобы спросить разрешения остановить левый дизель на пятнадцать минут. Причина: подозрение на повреждение коленвала.
Командир делает гримасу, как человек, надкусивший лимон:
— Ну, шеф, если у нас нет иного выбора.
Шеф исчезает, и несколько мгновений спустя дизельный ритм ослабевает. Командир кусает нижнюю губу.
Его лицо проясняется только, когда ему подают свежую радиограмму:
«Последний контакт с противником — квадрат Бруно Антон. UR».
Вторая вахта собирается на посту управления, чтобы заступить на пост. Спасательные жилеты более не надевают. Когда минутная стрелка часов подходит к двенадцати, четверо поднимаются наверх.
— Курс — триста сорок градусов, правый дизель работает на полную мощность, левый дизель остановлен, — докладывает рулевой при смене вахты.
Сменившиеся наблюдатели спускаются вниз. Их лица такого же цвета, как вареные омары. Штурман, последним спустившийся на пост управления, вытягивается по стойке «смирно»:
— Вахта докладывает. С северо-запада — легкая облачная завеса. Ветер — северо-западный на западный. Направление меняется против часовой стрелки. Из-за высокой скорости поступает много воды.
Как будто в подтверждение его слов, на пайолы сверху обрушивается поток воды.
— Благодарю.
Четверо вахтенных отдают честь, затем отряхиваются, как собаки, вылезшие на берег. Брызги от их резиновых плащей разлетаются по всему посту управления. Один из них решается задать вопрос:
— Как далеко теперь до посудин?
— Еще целый оборот! — отвечает помощник на посту управления.
С жизнерадостным видом проходит стюард. По его веселому лицу можно подумать, что он работает старшим официантом в ресторане. Удивительно, что у него салфетка не зажата подмышкой.
За стюардом в носовой отсек следует кок. Он сияет располагающей улыбкой хозяина таверны.
— Сегодня у нас просто театральное представление, — комментирует Старик, не замечая, что сам играет в нем главную роль отца семейства, наблюдающего с благодушным видом за своими чадами из своего угла.
Кажется, что мы вырвались из сдавливавших нас оков и снова можем дышать свободно, полной грудью. Конец бесцельным поискам, конец патрулированию взад-вперед в одном и том же районе, наконец-то четко заданный курс, полный вперед навстречу врагу. Лишь один человек не упивается ревом дизелей и свистом волн — это шеф.
