— Вшивый комсомол идет!..
Слов больше не требовалось. Мы приступили к работе, в общем-то грубоватой, но мужской. Правда, потом выяснилось, не совсем и законной. Короче, отдубасили мы нэпманских парней — они не выдержали нашего натиска и разбежались, оставив на поле боя немало модных галстуков, манишек и свои листовки.
На следующее утро к нам в класс во время занятий вошли люди в милицейской форме. Я сразу понял, в чем дело, и предъявил несколько тех листовок, которые догадался захватить с собой после драки в парке Демьяна Бедного. Внимательно прочитав их, представители милиции задумались — листовки-то оказались далеко не безобидные. Чаша весов правосудия потянула в нашу сторону. Несколько вопросов, доведение до сведения общих положений о правилах поведения в общественных местах, порядке наказания за рукоприкладство — и мы расходимся по-мирному.
Вскоре в моей трудовой биографии произошли существенные перемены. Директор фабрично-заводского училища объявил, что нашему заводу необходимы дизелисты. Желающих перейти на новую работу было мало: снова учеба, пятнадцати процентов зарплаты при этом лишаешься. Я, однако, согласился и ничуть не пожалел: закончил курсы, стал на заводе сменным дизелистом, работой был вполне доволен. Тут ведь тебе и техника, и особое доверие — дизеля-то снабжали электричеством весь завод. Нравилось мне принимать дежурство под расписку, потом докладывать — по телефону! — о том, что вот-де сменный дизелист такой-то смену принял и к работе готов. Тогда, помню, меня избрали уже членом бюро комсомольской организации «Пролетария», поручив культурно-массовый сектор. Самое, пожалуй, живое и энергичное направление работы среди молодежи, но я справлялся.
В то время в Новороссийске начали появляться автомобили различных марок — «рено», «мерседес», «дедион», наш отечественный грузовик АМО. Многие из них стояли в бездействии — не хватало шоферов. И вот, прочитав объявление о наборе на курсы автоводителей, я загорелся желанием сесть за руль!
Сейчас, спустя многие годы, по-прежнему люблю автомобиль. Привычно ремонтирую свою «Волгу», внес в машину немало различных приспособлений, дополнительных устройств. Тогда же мне предстояло целых шесть месяцев учиться без всяких стипендий и чьей-либо поддержки. Но по молодости все казалось преодолимо, похоже, и в самом-то деле вместо сердца бился «пламенный мотор», — и я стал учиться.
Трудно было, что тут скажешь. Есть нечего, пообносился. Друзья, как могли, поддерживали, и однажды кто-то из приятелей подсказал:
