И вот — посадка…
Эти две эскадрильи обрели полную самостоятельность и, получив «статус» новой боевой единицы, сохранили за собой прежний полковой номер, но получили в придачу индекс «А». И отныне эта двухэскадрильная боевая часть именовалась 84-А истребительным авиационным полком. Что-то здесь было теперь от обозначения классов в школе.
Здесь жила добрая и славная традиция: «старички» тепло принимали молодых летчиков, заботились о них, создавали условия для быстрого ввода в боевой строй, помогали, учили, наставляли. Здесь царил особый дух, создававший тот психологический настрой, при котором летчик-истребитель видит главное свое предназначение: помогать другу в бою, уничтожать врага!
С фронтов идут неутешительные вести: четырнадцатый месяц полыхает война, кровопролитная, тяжелая. Враг совсем близко…
Трудное, очень трудное было время. По дороге, пролегающей близ аэродрома, идут в тыл обозы, потом движется вереница за вереницей усталая пехота, громыхая колесами, катит артиллерия, снова пехота, опять пушки — уже на «дутиках», машины. Потные, вконец усталые бредут пехотинцы. Опустив головы, не поднимая глаз, покачиваются в седлах казаки. Измотались в боях и теперь отходят, тоже с боями. Даже кони, и те словно видом своим выражают вину за то, что совершают этот вынужденный марш совсем не в том направлении — на восток.
Суровые, какие-то виноватые лица у солдат и командиров. Но их никто не осуждает: вон какие идут — перебинтованные, огнем опаленные, пороховым дымом закопченные. Видно, дрались стойко. Да слишком уж силы неравны! Отходят, спешат на переформирование эти разрозненные отряды.
Авиаторы молча провожают их взглядом. В глазах — печаль, в душе — сочувствие и боль. Тяжко на сердце, когда видишь такое, да еще где — на родной земле!.. А с высоты ведь еще виднее. Сердце кровью обливается, когда взору предстают отходящие наши войска. Значит, туго дело!..
Трудно сейчас, очень трудно всем — и пехотинцам, и артиллеристам, и авиаторам. И особенно кавалерии. Физически и морально. Не приучены казаки отступать. Их лихие натуры, их горячие кони словно созданы для стремительного, всесокрушающего удара. А тут поди сразись с бронированной силой, подставь себя и коня своего под губительный огонь, сжигающий, сметающий все живое!..
Но ведь надо сражаться. Иного выхода нет. А как будет завтра? Не исключено, что будет еще труднее…
Мы, молодые, готовимся к боям. И наряду со старшими товарищами примем на свои плечи все тяготы и лишения войны, все трудности жестоких боев.
