– Необходимо, чтобы все, включая шерпов, участвовали в разведке и ночевали на высоте 5000—6000 метров, – говорю я Ишаку. – Совершенно ясно, что без предварительной акклиматизации подняться высоко невозможно.
На перевале нас встречает ледяной ветер. Приходится надеть штормовки и брюки из голубого нейлона, непроницаемого для ветра и снега.
– Вот так штука! Недурно! Отсюда начинается ущелье!
– На карте его нет, – уверяет Ишак, – это неизвестное ущелье.
– Оно спускается к северу и разделяется на две громадные ветви.
– А Дхаулагири нет и следа! Если не считать эту подделку, эту жалкую имитацию, – говорит Марсель, указывая на какой-то семитысячник, удивительно похожий на Дхаулагири.
Неглубокое Неизвестное ущелье, названное так Ишаком, обожающим давать имена, полого спускается перед нами. Оно довольно широкое, альпийского типа. Перемежающиеся пятна снега и пожелтевшей травы напоминают пятнистую шкуру тигра.
– Чтобы увидеть северный склон Дхаула, нужно идти влево, до другого конца ущелья, с той стороны, вероятно, должен открываться потрясающий вид!
Однако мои слова не вызывают у Ишака особого энтузиазма.
– Сейчас слишком поздно, – отвечает он, – и у нас нет с собой палатки.
– Ты прав.
– Спустись немного, я сниму панораму – и вниз!
С другой стороны Тукучи над вершинами Нилгири поднимается мощный пик. Ишак определяет: это Аннапурна. Пока я подхожу к нему, он быстро рисует крюки. Дует пронизывающий ветер. Набегают облака. Поспешно проглотив тюбик сгущенного молока, пускаемся в обратный путь…
Шагаем молча, с неподвижным взором, как автоматы. Дыхания не хватает. В сознании возникают сладкие грезы: нежная долина Шамони с успокоительной зеленью лесов; тенистые тропы, по которым так приятно прогуливаться!
Я чувствую, что силы иссякают. Последний подъем перед перевалом – тяжелое испытание. Ишак пробивает тропу. Стараюсь следовать за ним, но тщетно. Через каждые десять шагов валюсь на снег.
Больше не могу!
Марсель клянет меня последними словами – в таких случаях это единственное средство.
Наконец гребень! Какое облегчение! Но впереди еще весь спуск.
К своему удивлению, с первых же шагов я чувствую, что у меня выросли крылья. Буквально кубарем скатываемся вниз. Через несколько минут мы в лагере. Я делаю открытие: при подъеме страдаешь от высоты, недостатка кислорода, одышки. На спуске – ничего подобного. Наоборот, все кажется легко.
Пока греется вода для чая, Ишак рассказывает мне о любопытном явлении, замеченном им совсем недавно, когда мы шли по плато.
