– Привет, – сказала жена. У них было семь утра, и голос ее был полон сил и жизни. Она явно уже куда-то торопилась. – Как тебе Париж?
Питер мгновение колебался, не зная, что он вправе ей сказать.
– Прекрасно. Я по тебе очень скучаю, – ответил наконец он, и внезапно это ожидание звонка Сушара показалось ему тяжелейшей ношей, а прошедшая ночь – всего лишь иллюзией. А может быть, теперь Оливия стала реальной, а Кэти превратилась в мечту? Он чувствовал усталость, и это его очень смущало.
– Когда ты возвращаешься? – спросила Кейт, делая очередной глоток кофе. Она должна была успеть на восьмичасовой поезд в Нью-Йорк и уже опаздывала.
– Через несколько дней, я надеюсь, – задумчиво ответил Питер. – К концу недели – точно. Сушар задерживается со своими тестами, и я решил подождать. Может быть, это заставит его закончить чуть-чуть побыстрее.
– А в чем дело: что-то важное или просто какая-то техническая заминка? – спросила его жена, и Питеру вдруг показалось, что рядом с ней сидит Фрэнк, ожидая его ответа. Он был уверен в том, что его тесть уже рассказал Кэти о содержании их вчерашнего разговора. Как всегда, Питер знал, насколько осторожен он должен быть во всем, что ей сообщает. Все сказанное немедленно станет известно ее отцу.
– Так, какие-то мелочи. Ты же знаешь, как скрупулезен Сушар, – беспечно откликнулся он.
Он настоящий зануда, скажу я тебе. Он найдет проблему там, где ее нет и быть не может. Папа сказал, что в Женеве все было хорошо. – Ее голос прозвучал с гордостью и некоторой прохладцей. За последние годы их отношения претерпели странные изменения. Кэти стала менее нежной и более сдержанной с ним, за исключением тех случаев, когда они оказывались наедине и у нее было игривое настроение. И сегодня утром она разговаривала с ним не слишком-то тепло.
– Да, он прав. – Питер улыбнулся, пытаясь представить себе лицо жены, но, к полной неожиданности для себя, мысленно увидел Оливию сидящей на кухне в Гринвиче. Что за странная галлюцинация? Его жизнью была Кэти, а не Оливия Тэтчер. Он вытаращил глаза и уставился на дождь, барабанивший в стекло, пытаясь вернуться, в реальность. – Как ты вчера пообедала с отцом? – Он пытался сменить тему, потому что совершенно не хотел говорить с ней о «Викотеке».
– Замечательно! Мы обсуждали предстоящий отдых. Папа попытается прожить с нами все два месяца. – У его жены был очень довольный голос, и Питер заставил себя не думать о том, что сказала ему Оливия о его постоянных компромиссах. Он вел такую жизнь вот уже двадцать лет, и ему ничего не оставалось, как продолжать ее.
