«Единственным, кто попытался помочь Диме, был таджик»
Игорь Смирнов встречаться со мной отказался. Похоже, его мучает чувство вины, что в ту ночь он не смог сделать что-то такое, что должен был сделать. Игорь сказал, что расскажет все, что видел, Саше Панкратову, а тот перескажет мне.
С Сашей мы встретились на месте убийства. До сорокового дня здесь были цветы, фотография Димы и плакат: «На этом месте в новогоднюю ночь убили русского человека» – его поставили друзья и родственники Нелюбина. Сейчас там, где лежал раненый Нелюбин, валяется какой-то мусор. Саша с ненавистью отшвырнул его ногой.
– Они шли со стороны общежития № 3 вон в ту арку, то есть совсем другой дорогой, метрах в 50 от наших ребят, – рассказывает Панкратов. – Впереди двое, за ними на небольшом расстоянии еще четверо. Когда Дима, Игорь и Вика крикнули наверх Наташе с Аней: «С Новым годом!» – первые двое остановились и направились к нашим. Один подошел к Игорю и сказал: «Чего кричишь?» Игорь ответил: «С Новым годом». Тот, видимо, счел это за оскорбление, вытащил нож и стал на него нападать. Вика бросилась бежать к тем четверым, которые шли следом, хотела позвать их на помощь, но когда увидела, что они заодно с этими двумя, бросилась домой вызывать милицию. Когда Игорю удалось отбиться от нападавшего и оглядеться, он увидел, что вокруг Димы стоят четверо, а сам он делает несколько шагов и падает на землю. В это время у всех шестерых (словно какую-то кнопку нажали) пропал всякий интерес к продолжению драки, они развернулись и спокойно ушли обратно в сторону общежития № 3.
– Дима ничем не мог спровоцировать их на нападение?
– Для любого, кто знает Нелюбина, это смешной вопрос. Он и так-то был добрым, а когда немного выпьет, то вообще любил всех на свете. Я уверен на 100 процентов, что его и убить-то смогли только потому, что он не оборонялся – ведь так-то он человек не слабый.
– А Игорь? Может, он что-то недоговаривает?
– Если бы он их серьезно оскорбил, они бы не успокоились, пока его не убили или хотя бы не избили. Ведь он оставался один, а их шестеро. Грабеж тоже исключен: ничего из вещей Димы они не взяли. Такое ощущение, что им просто нужна была одна жизнь, а чья – неважно. Лично мне наиболее вероятной кажется версия убийства как своего рода обряд инициации. Парни были молодые, лет по 20. У них же там на Кавказе как? Ты не мужчина, пока кого-нибудь не убьешь. Убить своего – это значит нарваться на кровную месть. А убить русского.»
