— Ну что, отлегло, соколик? — заботливо спросила Яга.
— Отлегло! — вздохнул Евстигнеев, постукивал зубами. — Ну и холодина! Так и замерзнуть недолго.
— Неча свое хозяйство разбрасывать перед всякими такими! — сказала Яга. — Смотреть надо в оба! А этими гавриками я займусь! Ох проучу! Хорошо, что они у Маланьи живут!
— Чего ж хорошего-то? — поинтересовался Костя. — По-моему, наоборот. Маланья — человек скрытный, живет на отшибе, бандитам у нее лафа.
— Много ты понимаешь! — фыркнула Яга. — Маланья-то моя внучатая племянница! Они против нее — цыплята! Уж она им, кознодеям, покажет, уж она их, плутов, улестит! Досыта, на всю жизнь накормит!
— Интересные вещи открываются, — пробормотал Костя. — Маланья — ваша племянница, Евстигнеев — Кощею седьмая вода на киселе! Может, и я кому-нибудь родственником прихожусь, а? — Он засмеялся.
— Зря смеёсси! — строго сказала Яга. — К нам чужие не попадают. А если попадают, то не задерживаются. А что касаемо до тебя, соколик, то ты дядьке Матвею, главному лесному чертяке, в десятом колене двоюродный сын! А через дядьку Матвея приходишься родичем и кой-кому похлеще.
Костя обалдел. В его голове на мгновение вспыхнули какие-то странные видения, окружающее на миг представилось чем-то нереальным, странной игрой, выдуманной Великим Мастером.
— Удивился? — довольным голосом произнесла Яга. — Ишшо не так удивисси!
До самого шлоссеровского дома они шли молча. Возле калитки Костя остановился.
— Как там у него пароль? — спросил он. — «Гаврила», кажется? Сим-сим, открой дверь!
— Сгорю, да не отворю! — проскрипел механизм.
— Сим-сим, — рассердился Костя, — хватит валять дурака! У нас срочное дело. Давай открывай! Пароль — Гаврила!
— Ох и достали вы меня со своим Гаврилой! — заскрипел запор. — Ну сколько можно объяснять? Нету хозяина дома! Нету!
— Может, разрыв-травой ее пронять? — зловеще пробормотала Степанидовна. — Вот ведь капризная баба!
— Это не баба, это запор такой, — пояснил Евстигнеев и сам подошел к калитке. — Гаврила! — позвал он.
Через минуту с той стороны забора послышался дробный топот ног, дверь распахнулась, и на пороге возник сияющий Гаврила.
— Я друзей любить всегда! Сахарок принес?
— Да, да! — в рифму ответил Евстигнеев и полез в карман. Механический затвор все еще недовольно ворчал им вслед, а Гаврила уже выкатил «Запорожец», похожий на пушистое облачко.
— Давно за рулем не сидел! — пробормотал Евстигнеев, с опаской усаживаясь в водительское кресло.
