Да, времена меняются, и Туата-Де тоже пришлось измениться, когда королева Эобил приняла от имени их расы условия соглашения и пошла на различные ограничения в соответствии со священным Договором. Согласно этому Договору им больше не разрешалось проливать людскую кровь, и каждого Туата-Де, который нарушит это правило, ожидала самая жестокая участь, которая могла постичь только им подобных, – бездушная смерть. И если бы королева (или кто-либо из его расы) услышала намек на то, что где-то существует Видящая Сидхов, на ее поиски по-прежнему были бы отправлены Охотники, но им уже не разрешалось бы проливать кровь своей жертвы.
Однако Габриель О'Каллаген этого не знала, поскольку условия Договора держались в секрете от всех смертных, кроме МакКелтаров – древнего клана шотландских горцев, которые вели свой род от первых друидов и были единоличными хранителями и блюстителями соглашения со стороны людей.
Выходит, что, когда он появился у ее дверей, она решила, что ее жизнь под угрозой. Адам покачал головой. Даже в его худшие дни, в худшие века, когда ему подобные были самыми страшными из бессмертных и их не сдерживал никакой Договор, он не убивал таких, как она. Быть с ними грубым и жестоким? Конечно, он мог. Но убивать? Никогда.
«Ка-lyrra», называл он ее, сам не подозревая, насколько точным было это слово. Ka-lyrra – это создание с его родной земли, Дэнью. Создание, которое выделялось среди других своей шелковистой шкуркой, огромными, фосфоресцирующими глазами, бархатистыми лапками и полосатым хвостиком с кисточкой на конце, – его красота завораживала, но укус представлял опасность даже для Туата-Де; он не был смертелен, но вызывал умопомешательство значительной продолжительности. Немногие могли ужиться с этими созданиями; немногие решались это попробовать.
И это название действительно ей подходило. Она явно сводила с ума; вторая смертная женщина, которая не растаяла перед ним в уступчивой, поклоняющейся женственности. Даже Видящая старуха была с ним кокетлива, как девчонка. В награду он преподнес ей чарующие красоты острова Морар и одарил ее последний вздох поцелуем.
– Ну? – произнесла Габби, прервав его размышления. – И что это за применение?
Адам пристально изучал ее лицо. В вихре эмоций на ее лице победила злость. Губы Габби сложились в презрительную ухмылку, а ноздри расширились. И все же в ее очаровательных глазах читалось опасение. Он не хотел, чтобы она его боялась. Страх помешает его планам испытать с ней человеческий секс и использовать ее как посредника для возвращения его бессмертия.
