Воздух вокруг был насыщен острым рыбным запахом, который перебивал зловоние старых, заваленных мусором доков и массы немытых людских тел, до отказа заполнявших оживленный рынок. Тристана уже начинало мутить, и он почувствовал предательскую слабость в желудке. Ночной налет на винный погреб в Уинтерхэвене вместо одной принес братьям целых две бутылки отменного коньяка, и Гарту с Тристаном удалось осушить их обе. И только холодный серый рассвет напомнил им, что через несколько часов их ждет встреча с Калебом Харкуром.
И сейчас, когда яркое солнце слепило налившиеся кровью глаза Тристана, а пронзительные крики рыбных торговок отдавались болью в его тяжелой голове, он молился не только о том, чтобы успокоился его желудок. Сжав зубы, он просил Господа даровать ему ясный рассудок при встрече с человеком, в руках которого находилась судьба Рэмсденов. Трясущимися руками он остановил фаэтон перед дверью, на которой была медная табличка с надписью: "Компания „Харкур Шиппинг"", бросил монетку уличному мальчишке-носильщику и помог своему измученному брату выбраться из экипажа.
Минутой позже, войдя в контору, они, к своему удивлению, обнаружили, что насколько этот нелепый пакгауз казался им безобразным снаружи, настолько строго и изысканно выглядел изнутри. Большая приемная, куда они сразу попали, была устлана разноцветными коврами ручной работы, стены были украшены со вкусом подобранными картинами, не уступавшими полотнам из галереи Уинтерхэвена, которые просуществовали до тех пор, пока ими не пришлось оплатить пагубную страсть четвертого графа к игре в кости. К счастью, рыбные запахи не смогли пропитать стены конторы Калеба Харкура. Напротив, обоняние Тристана ласкал необычный пряный аромат. Причину этого благоухания объясняла вывеска "Лучшие специи и экзотические травы Харкура" у подножья лестницы, ведущей на верхний этаж. Тристан указал на нее Гарту:
– Ты был прав. Грузовые перевозки – это лишь одно из предприятий Харкура.
Не менее двух дюжин человек в одинаковых темных плащах и бриджах, разбившись на небольшие группы, стояли посредине комнаты.
Несмотря на приглушенные голоса, в них чувствовалось некое нервное напряжение. Все это напоминало Тристану ожидание аудиенции у регента в Карлтон-Хаус. Как только Тристан и Гарт вошли в комнату, разговор тотчас же прекратился, все присутствующие торопливо сняли свои высокие бобровые шапки. Хотя по стандартам высшего света одеяние братьев выглядело старомодно, все же по сравнению с купцами Тристан и Гарт казались двумя павлинами, попавшими в стаю дворовых гусей.
