Услышав это, вспомнила я еще о трех бесприданных дочерях Щелиги, ведь им мужей не „ найти, ибо ради старшей да сына Шелига всего имения лишился. А известно ли ее батюшке, что пан Потыра и без приданого брать согласный? – спросила я. Веся ответила: когда пан Потыра в их дом сватать ее явился, батюшка после первых же слов сразу за саблю схватился, так что до приданого дело не дошло, ибо пан Потыра счел за лучшее в бегство обратиться. Ведь откуда ему знать, что не сабля на стене батюшкиного кабинета почитай от полувека красуется, а пустые ножны на ковре висят. Весе давно известно, что на приданое никакой надежды не имеет и ради батюшкиных шляхетских амбиций старой девой останется, а теперь появился достойный жених, так и его прогнали. Другой-то не скоро сыщется, и, коли замуж за пана Потыру не пойдет, придется ей дни свои влачить из милости приживалкой в доме старшей сестры или брата, тогда уж лучше сразу в монастырь идти. Но она несогласная и пойдет за пана Потыру хоть вопреки отцовской воле.
Очень огорчила меня Весина исповедь, жаль девушку, тем более что пригожеством бедняжка не блещет, равно как и младшие сестры, да и старшая, что за графа Струминского выдана, страшна была как смерть, граф на приданое польстился, что старый Шелига с трудом великим наскреб для нее с обидою для остальных.
И так Веся рыдала, так меня о помощи молила, что велела я ей на Бога уповать и помочь пообещала. Пока что спать ее отвела, а коли в ее поисках пан Шелига к нам заявится, сама с ним говорить решила, на Матеуша не полагаясь, ибо и для него пан Потыра представляется недостойным претендентом на руку благородной девицы.
Ночь прошла спокойно, а наутро каретою поехала я к пану Шелиге одна. Мне придавало смелости то обстоятельство, что со времен ранней моей юности пан Шелига всегда мне большое внимание оказывал, хотя женатый и семейством обремененный. Ручки без устали целовать норовил и подпругу на охоте без потребности поправлял, счастье еще, что супруга его, матушка Весина, хоть собою невидная, здоровьем и крепостью всегда отличалась и мужа в железных рукавицах держала. Так теперь я на сантиментах пана Шелиги свои расчеты строила.
Шелига с почтением меня принял, а я, тотчас быка за рога взявши, вопросом его огорошила: какое он приданое своим дочерям определяет? Пан Шелига даже в лице переменился и рот от изумления раскрыл. Придя в себя, в сердцах запамятовав, что я уже давно замужем и мать двоих детей, как рявкнет грозно: «А какое милостивой панне дело до моих дочерей и их приданого?» Я с улыбкой на то отвечала, что, будучи с их семейством в давнем приятельстве и соседстве и душою о паннах Шелижанках изболевшись, могу им приискать достойного жениха. И так при этом на старого баловника поглядела, что враз о беглой дочери забыл и ко мне с любезностями разлетелся, ну да я с такими старыми проказниками давно научилась обходиться, в три мига его усмирила.
