Хлипкая решетка капитулировала при первом же рывке. С огромным трудом здоровенный таксист протиснулся внутрь подвала, даже ничего не порвав на себе, а вслед за ним в прачечную нырнул я. Оглядываясь по сторонам, будто жулики из мультфильма про Малыша и Карлсона, решившие поживиться десятком-другим бывших в употреблении простыней, мы прошли в дальний конец помещения, где находилась дверь, и в конце концов оказались в длинном узком коридоре, в котором смешалось столько всевозможных не только звуков, но и запахов, что я, двигающийся впереди Бориса бесшумно, как ниндзя, с трудом удерживался от того, чтобы не разразиться длинной серией чиханий.
По обе стороны коридора имелось несколько дверей, и, проходя мимо них, я быстро определил, что справа находится кухня, а слева – огромные, тихо гудящие холодильники для продуктов. Мы дважды встречали ниоткуда появляющихся людей из числа обслуживающего персонала, но они, целиком занятые своим делом, проносились мимо с каменными лицами, обращая на нас, чужаков, не больше внимания, чем чукчи-оленеводы – на двадцатиградусный мороз.
Теперь оставалось найти выход к лестнице, ведущей на этажи, но, несмотря на все наши старания, у меня вскоре создалось впечатление, что мы заблудились в подземном лабиринте египетских пирамид или руинах храма бога Солнца на острове Пасхи. Неизвестно, до каких пор мы бродили бы по извилистым коридорам служебных помещений отеля, если бы не официант, внезапно выкативший свою тележку из кабины грузового лифта. Мы вежливо пропустили парня, а сами, молча переглянувшись, зашли внутрь. Я нажал на кнопку четвертого этажа, где, насколько я помнил номер на квитанции, и должны были находиться забронированные две недели назад скромные двухместные апартаменты.
– И все-таки должна быть лестница, – упрямо твердил Борис, когда кабина лифта плавно понеслась вверх. – Иначе как они попадут наверх, если испортится подъемный механизм?
– Нам это уже не важно, – заметил я.
Двери лифта плавно открылись, и мы шагнули на мягкий зеленый ковер небольшого холла. Вокруг, как и в прачечной, не было ни души, если не считать висящего на стене черно-белого фотопортрета почтенного господина в цилиндре. Если верить надписи – сэра Джона Паркера, основателя отеля, открытого аж в далеком девятьсот двадцать четвертом году. По стенам холла были расставлены потертые, но еще вполне пригодные для протирания штанов туристов кожаные диваны, а возле окна журчал декоративный фонтанчик. В воздухе витали традиционные для небогатых отелей запахи табака, кожи, старого дерева, ковров и освежителя для воздуха. Где-то вдалеке, в правой части длинного коридора, громко работало радио. Из-за лакированной двери ближайшего к нам номера раздавались заливистый женский смех, приглушенный мужской бас и бубнение телевизора.
