— Не смей так и думать, — взорвалась Майо. — Я вовсе и не боюсь за свою жизнь! Я думаю совсем о другом. Ведь помнишь, там, под землей, ты мне сказал, что с большим удовольствием вышвырнул бы отсюда и Фаллона, и всю его треклятую Компанию?!
Глаза Рика по-кошачьи сверкнули, он сплюнул и сказал:
— Я и сейчас не отказываюсь от этих слов. Но пока это только— желание, а предоставится мне такая возможность — тогда другое дело. Уж я ее не упущу!
— А ты не согласен пойти на это вместе с нами, под знаменем Хью Сент-Джона? Он возглавляет здесь движение «За единство в радости». Он хочет, чтобы и марсиане, и все пришельцы стали одним целым, тем целым, для которого главное — Марс и его обитатели. Когда они поймут, что Марс их дом, а они все — единая семья в этом доме, то жизнь здесь начнет снова процветать, и все обретут счастье и радость! Поверь мне, я точно знаю, что наше движение — последняя надежда для этой планеты. А вдруг ты и есть тот самый человек, который сможет воплотить эту идею в реальность, а? Старуха не просто болтала языком, нет. Судя по твоему рассказу, она совершенно не походила на ярмарочную гадалку. И смотри, как все прислушались к ее пророчеству! Кстати говоря, тут нет никакой мистики: теория о веерообразном будущем признана даже на Земле. Правда, там ее называют «Теорией зондирования».
Девушка так разволновалась, что до боли сжала руки Рика, ее дыхание участилось, глаза горели, как два драгоценных камня.
— Да не будь ты таким растяпой! Поймай за хвост свое будущее! Не бойся творить, сам подбери форму для своего будущего, отлей его, как отливают бронзовые статуэтки, таким, каким оно тебе нравится! Сделай его великим, таким, чтобы люди помнили тебя и передавали из уст в уста легенду о Рике Укхардте! О — Рике — освободителе Марса!
Рик смотрел на Майо, но чувствовалось, что его глаза ничего не видят, их взор устремлен сквозь нее куда-то вдаль… Потом он встал и принялся ходить по террасе из угла в угол, бормоча себе под нос:
— Моя тень… Весь Марс… Освободитель…
Сначала Майо, откинувшись назад, с интересом наблюдала за ним, но потом ее лицо приняло довольно странное выражение. Она вдруг почувствовала какой-то необъяснимый страх. Страх, который охватывает, когда прикасаешься к чему-то великому и неизведанному.
— А почему бы и нет?.. Почему нет, черт побери!? — Рик остановился как раз напротив Майо, но говорил, как будто обращался к некой неодушевленной точке пространства.
